Легенда о Расколе: Первый ход - страница 73

– Что Вам нужно?

– Вытяни руки вперед, – Эннир скривил губы, но сделал. – А теперь по очереди согни и разогни каждый палец. – Юноша начал медленно выполнять. – Я видела, что произошло вчера у ворот. Не суди людей по первому впечатлению…

– О чем Вы?

– Хорошо, теперь несколько раз сожми и разожми кулаки, потом сделай несколько вращений кистью и сними рубаху. Послушай, что Маркар, что Вестер – оба желают для тебя только блага, пусть их методы и говорят совершенно иное.

– Знаете, – снял рубашку Эннир, – я им не доверяю, а Вам тем более. Не тратьте время.

– Как скажешь, – девушка начала прощупывать пальцами его спину. – Я думаю тебе нужно знать, что каждый здесь рискует своей жизнью, только потому что находится рядом с тобой и на фоне этого ты ведешь себя как последний козел.

– А Вам было бы приятно оказаться незнамо где в кругу незнакомых людей без права уйти?

– Думаю, нет, – согласилась она, – но сейчас мы не можем тебе все объяснить. Можешь одеться, – она села рядом на край кровати. – Что тебя сейчас беспокоит? Голова болит, глаза, руки, ноги?

– Голова, – кивнул Эннир, – и ноги тоже.

– Что ж, могу сказать, что на счет мышц можешь не беспокоится. Они перестанут болеть, как только восстановятся. А голова от света или, может, когда ходишь, ложишься…?

– Когда появляются эти видения. Мне их, как будто, молотком в голову вбивают.

– Интересно, – она достала из своей сумочки красную книжку и протянула Энниру. – Если не сложно, записывай все ощущения, когда это происходит. В остальном ты в порядке. Придется поработать над гибкостью твоих пальцев и мышцами живота, но в целом…

– Зачем Вам все это? – Удивился Эннир.

– Не мне, а Вестеру, – она направилась к выходу. – Я представляю, как странно для тебя выглядит все вокруг и поверь, дальше будет еще страннее. И да, Маркар удерживает тебя до тех пор, пока ты сам не сможешь принять взвешенное решение. Очень скоро это изменится, а пока что постарайся принять нейтралитет. Это облегчит жизнь всем.

"Раздача земельных наделов бывшим рабам едва не спровоцировала новое восстание, однако предшествующая ей налоговая реформа оставила довольными всех" – Семилетняя война: Часть II.

Месяц назад.

Шли они очень быстро. Дезмонд даже не смотрел по сторонам, тогда как Эннир постоянно оглядывался, видя как смотрят на него другие горожане. Почти каждый на людной улочке оборачивался, что бы посмотреть им в след. Вскоре они свернули на прямую дорогу к дому и, немного пройдя вперед, Дезмонд резко свернул, остановившись между домами. Отпустив, наконец, Эннира, он сделал пару шагов вперед и, приложив руку ко лбу, громко выдохнул.

– Пап, я…

– Ты понимаешь, что ты натворил? – Резко развернулся к нему Дезмонд. – Кем ты себя возомнил? Я учил тебя, что бы ты мог защитить себя и свою сестру, а не лупил людей, когда вздумается!

– Я не хотел…

– Не хотел?! Я видел, что ты с ними сделал. Как-то не вяжется с «не хотел»!

– Да дай ты мне сказать! – Внезапно, даже для самого себя, вспылил Эннир. – Я не услышал ничего нового, – успокоился юноша. – Все как всегда. Они несли какой-то бред, а потом я разозлился и тело как будто само…

– Я учил тебя подавлять эмоции.

– Я знаю, но я ничего не мог поделать. Ты знаешь, на что я способен. Смог бы я одолеть четырех вооруженных солдат в доспехах голыми руками? – Дезмонду даже отвечать не пришлось. – Я пробил доспех кулаком… Одним ударом! Такое чувство, что это вовсе был не я. И почему-то мне страшно…

– Сынок, – подошел ближе Дезмонд, – в том нет твоей вины. Прости меня. Я должен был понять в чем дело…

– И в чем? – Перебил его Эннир. Дезмонд набрал полную грудь воздуха, но так и не смог ничего ответить. – Ты сейчас смотришь на меня как все они. Там, на улице. Как на чужого…

– Эннир, я…

– Вы поэтому увезли Кристи отсюда? Что бы она была подальше от меня?

– Нет, конечно нет.

– Хватит врать! Ты не воспитывал идиота. Что со мной происходит?!

Дезмонд уже не мог ничего ответить. Слова встали комом в горле и он просто смотрел на испуганного мальчишку перед собой, не в силах что-либо сделать с этим. Эннир долго ждал ответа и, поняв что отец не может ничего ему сказать, сразу же ушел.