Легенда озера Гранд - страница 40

— Вы закончили? — ледяным тоном спросил Николас.

— Я не закончу до тех пор, пока не докажу, что мой отец не совершал никакого преступления.

— Предполагается, что я должен аплодировать этому сенсационному заявлению?

— Давайте. Унижайте меня. Я заслужила ваши издевательства. Все время, пока я жалела вас, думая, что вы страдаете от боли, вы изобретали способы обмануть меня. Я облегчила вашу задачу, правда? — Она была так разъярена, что не могла стоять на месте и носилась взад и вперед по комнате. — Я попалась на самый старый трюк Лесть. — Она сопровождала каждое слово выразительными жестами. — Вы были превосходны. Вы не стали тратить время на комплименты моим волосам или фигуре, или тому, как я готовлю, или моему уму. Вы сразу нашли мое слабое место. Единственное, чем я горжусь. Мою силу. Вы пробормотали несколько глупостей о том, что я крепкий орешек, и я стала воском в ваших руках.

Николас прислонился больным плечом к спинке дивана.

— Дайте мне знать, когда закончите, — сказал он скучающим тоном. — Не хочу прерывать это мелодраматическое представление.

Она остановилась напротив окна и невидящим взглядом уставилась на высокую сосну. Нет, пронять его невозможно. Она бессильно опустила руки.

— Я должна была заподозрить неладное, когда вы так резко изменили свое мнение. Слишком внезапно, слишком легко. — Гордость не позволяла ей расплакаться в его присутствии. — Я собираю вещи и уезжаю сегодня днем. Меня не волнует, как вы доберетесь до Колорадо-Спрингс. Я позвоню вашей матери завтра. Поскольку я бросаю работу, она ничего мне не должна.

— Трусиха.

Рэйчел взорвалась от этого высказанного спокойным тоном упрека, но вспышка гнева быстро прошла.

— Вам больше не удастся манипулировать мною. — Ей хотелось кричать, швырять вещи. Вместо этого она направилась к лестнице.

И внезапно налетела на скамеечку для ног.

Приземлилась она прямо на диван. На колени к Николасу.

Поморщившись, когда она ударилась о его руку, он отодвинул ее в сторону.

— Черт. Вы, наверное, брали уроки у этого бандита Донета. Если мои клиенты собираются вести себя как те парни, которых я ловлю, то мне, пожалуй, лучше подыскать себе другую работу.

— Ой, Николас, извините. Я не смотрела под ноги. Чем я могу вам помочь? Вызвать врача? Я могу отвезти вас в ближайшую больницу. Я сделала вам больно?

— Не тогда, когда свалились на меня. — Он посмотрел поверх нее и пробормотал: — Больно то, что вы думаете обо мне как о мошеннике и обманщике.

Он выглядел совершенно сломленным, и Рэйчел захлестнуло чувство вины.

— Я не это хотела сказать. — Под его укоризненным взглядом она поправилась: — Наверное, я подразумевала что-нибудь в этом роде.

— Вы говорили очень жестокие вещи. Вы ранили мои чувства.

— Николас, извините меня, я… — Рэйчел застыла. — Опять вы за свое. Манипулируете мной.

Николас обхватил ее за плечи здоровой рукой. Его глаза смеялись.

— С вами так легко, училка. Ваше слабое место — вовсе не ваша сила. Ваше слабое место — мягкое сердце.

— Вы хотите сказать, мои размягченные мозги, — произнесла она с горечью. — Вы подшучиваете над моей решимостью восстановить доброе имя моего отца. Не так ли? Вы высмеиваете меня тех пор, как мы встретились. Мои волосы, мои украшения. Мою боязнь воды.

— Я никогда не высмеивал вас.

— Ладно. Мне все равно. — Она сделала попытку встать, но он держал ее железной рукой. — Отпустите меня. — Какую же огромную ошибку она совершила, приехав сюда! Ей не только не удалось снять обвинение с отца, но и пришлось познакомиться с Николасом.

— Вы не замолкали слишком долго, чтобы я мог высказать свое мнение.

— Оно заключается в том, что вы победили. Не в случае с моим отцом. Я все равно намерена доказать его невиновность без вашей помощи. — Нет, она не станет очередной женщиной в его коллекции, как бы хотелось ему. — Вы победили, и я уезжаю. Как только сложу вещи. — Ей не нужен Николас Бонелли. Ей никто не нужен. Она хорошо усвоила уроки своей матери.

После смерти отца мать отклоняла любое предложение о помощи. Рэйчел была совершенно убита и рыдала, когда им пришлось выехать из дома, потому что жалованья матери не хватало, чтобы выплачивать ссуду, взятую на его покупку. Миссис Стюарт тогда набросилась на дочь, называя ее эгоисткой, неженкой. Позже мать горячо обняла ее и просила прощения, но Рэйчел не забыла урока. Слезы — это для грустных фильмов и книг, никогда в жизни она не будет больше настолько слабой, чтобы заплакать от жалости к самой себе.