Легенда озера Гранд - страница 41

Конечно, случались тяжелые моменты, когда она завидовала тем, кто мог позволить себе быть слабым. Порой даже думала, как хорошо было бы опереться на кого-нибудь. Но никогда не делала этого. Рэйчел не была слабаком. Она попыталась сбросить тяжелую руку Николаса со своих плеч.

— Расслабьтесь. Вы никуда не уедете.

— Я же сказала. Я уезжаю. — Гнев переполнял ее. — Вам не следовало обещать мне взяться за это дело. — Ему не следовало располагать ее к себе. — Я ненавижу людей, которые говорят одно, а имеют в виду совсем другое. Я сама себя обманывала, веря в то, что смогу восстановить доброе имя отца. — Веря в то, что поцелуи Николаса что-то значили. — Я — глупое маленькое существо — провела последние пятнадцать лет в убеждении, что обязана снять вину со своего отца. Но на самом деле я так же далека от этого, как от того, чтобы переплыть это проклятое озеро. Я — полное ничтожество, неудачница, хотя ненавижу проигрывать. — Неудивительно, что Николас не смог бы полюбить ее. Предательская слеза прорвалась сквозь оборону и побежала по щеке.

— Прекратите, черт побери. Вы же знаете, я ненавижу, когда женщины плачут.

— Я не плачу. — Она ударила себя по лицу. — Это случается только тогда, когда я злюсь.

Николас намотал ее локон на свой палец.

— Во всем виноваты рыжие волосы.

— Мои волосы тут ни при чем. Мне надоели люди, уверяющие, что у рыжеволосых дурной характер. Он ничуть не хуже, чем у блондинки, или брюнетки, или у лысого человека. Цвет волос не имеет никакого отношения к темпераменту. Просто вы ищете очередной повод, чтобы посмеяться надо мной.

Она попыталась подняться, но он потянул ее за локон.

— Вы никуда не уйдете до тех пор, пока мы не выясним между собой кое-какие вещи. Да, я дразнил вас за ваши украшения, за то, что вам не хватает твердости в обращении со Скотти, но я никогда не высмеивал вашу боязнь воды. Что же касается ваших волос… — Он сжал пальцами ее голову, повернув лицом к себе. — Я ими восхищаюсь, а вовсе не подшучиваю над ними.

Она посмотрела ему в глаза, и это было главной ошибкой. Она не хотела ему верить, но он так хорошо изображал искренность. И еще одно. То, что постепенно разгоралось в глубине его глаз и от чего у нее все внутри сжалось.

— Прекратите, Николас. Хватит мне льстить.

— Хорошо.

Резкий укол разочарования подсказал ей, что она надеялась услышать от него совсем другой ответ.

— Я знаю, что вам не нравятся рыжие волосы. Я похожа на морковку, на клоуна, на…

— Женщину, которая слишком много говорит.

Рэйчел не совсем поняла, как это случилось, но неожиданно она оказалась лежащей на спине, а Николас был сверху. Она открыла рот, чтобы возразить.

Николас воспользовался тем, что ее рот открыт.

Он всегда поступал не по правилам. Целовал ее, хотя она его ненавидела. Рэйчел осторожно обвила руками его талию. Он ужасный обманщик, манипулятор, мошенник. Через рубашку она ощущала его силу, его твердость. Его рука в повязке слегка прижалась к кончикам ее грудей. Восхитительные ощущения вскипали в ее крови. Он уже знал, как доставить удовольствие ее губам, рту, языку. Жар охватил ее.

— Вы такая же упрямая, как ваши волосы, — пробормотал он, не отводя губ.

Ну кто бы решился столкнуть с дивана искалеченного человека? Она же не умрет, если поцелует его. Ей нравился вкус его губ.

В конце концов Николас поднял голову.

— Горячее сердце, испепеляющий рот и раскаленные волосы. Это смертельная комбинация. — Он поиграл с ее локоном. — Мне никогда еще не приходилось трогать такие волосы. Они, как маленькие пружинки, наматываются на пальцы мужчины, не давая ему уйти.

Его улыбки — смертельное оружие. Должен быть закон, запрещающий их. Дыхание — его или ее — громко отдавалось у нее в ушах. От него пахло мылом и лосьоном после бритья.

— Мне нравится целовать вас, — сказал он.

— А мне не нравится вас целовать, — солгала она. — И вы мне не нравитесь. — Когда он снова будет цел и невредим, она должна найти его и размозжить ему голову бейсбольной битой. Только ей никогда больше не захочется видеть Николаса Бонелли.

Мышцы Николаса расслабились, когда он отстранился от Рэйчел и устроился подальше на диване, опираясь на здоровую руку и глядя на нее. Он осторожно пронес свою загипсованную лодыжку над ее ногами, слегка царапая их.