Легенда озера Гранд - страница 54

— Почему ты хочешь жениться на мне?

— Я хочу иметь жену, детей, семейную жизнь. Когда я описывал тебя твоей матери, меня вдруг словно током ударило. Я хочу жениться, а ты как раз подходишь на эту роль. Ты будешь прекрасной матерью.

Он не ответил на главный вопрос, задать который ей не хватило смелости. Он должен знать, чего она хочет. В чем она нуждается. Она попробовала подойти с другой стороны:

— Скажи мне, а почему я должна выйти за тебя замуж?

Николас удивленно посмотрел на нее.

— Я думал, это очевидно. Ты сама настроена на это. Тебе двадцать семь лет. Я предлагаю тебе создать семью.

— Ты считаешь, что я должна выйти за тебя замуж, потому что я в отчаянии? А тебе когда-нибудь приходило в голову, Николас Бонелли, что мне, быть может, недостаточно того, что ты мне предлагаешь?

— Я знаю, ты говоришь не о деньгах, — озадаченно произнес он. — Чего же еще ты хочешь?

— Любви. Я хочу любви.

Николас окаменел.

Солнце ушло за вершины гор, и тени покрыли улицу. Машина, стоявшая в тени большой ели, отдала накопленное тепло, и металл холодил спину Рэйчел. Улица была тихой, соседи в своих домах ужинали или смотрели телевизор. Даже собак и кошек не было видно. Напряженную тишину нарушила просвистевшая мимо колибри.

— Я хочу тебя, но дело не только в этом, — произнес Николас. — Ты первая женщина, на которой я хотел бы жениться и создать с ней семью. — Он коснулся ладонью ее щеки. — Как бы я хотел встретить тебя несколько лет назад, училка. Как бы я хотел сказать, что люблю тебя. — Он ласково водил большим пальцем по ее щеке. — Как бы я хотел полюбить тебя так, как ты этого заслуживаешь. Но я не могу. Слишком поздно, я уже не могу влюбиться.

— Так не бывает. Влюбиться — никогда не поздно.

— Бывает, если ты — Бонелли.

Она стряхнула его руку. Неважно, что он несет полную чушь. Даже если он в нее верит. Однажды он влюбится. Но влюбится он не в нее.

Николас ждал ответа.

Она еще может быть счастлива. Ей только нужно сказать «да» Николасу. Но какой ценой заплатит за это он? Ее горло саднило от рыданий, и слова спотыкались друг о друга.

— Нет. Я не могу выйти за тебя замуж. — Если бы он женился на ней, то потерял бы свой шанс встретить женщину, в которую влюбится. Рэйчел не могла так поступить с ним. Она слишком сильно его любила.

Машина, медленно двигавшаяся по улице по направлению к ним, остановилась. Из ее открытого окошка высунулся Тони.

— Вы, по-видимому, Бонелли. Мама сказала, что вас нужно отвезти домой. Она не хочет, чтобы Рэйчел садилась за руль в таком состоянии. Влезайте. Не беспокойтесь. Мама мне рассказала, что произошло, так что я не буду бить вас за то, что вы заставили Рэйчел плакать. — Он посмотрел на сестру. — Ну и вид у тебя. Ты в порядке?

— Тони, почему ты не рассказал мне?

— Брось, Рэйчел, для меня это вчерашние новости. Откуда мне было знать, что для тебя это так важно?

— Ты — сын преступника.

Тони пожал плечами.

— Ну и что? В отличие от рыжих волос воровство по наследству не передается. Кроме того, — по-мальчишески улыбнулся он, — небольшой порок на фамильном древе даже украшает женщину, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Николас засмеялся, обошел вокруг машины Тони и забрался на пассажирское сиденье. Брат уехал.

Вот так Николас исчез из ее жизни. Оставил ее. Потому что не мог полюбить.

Тони развернулся на углу улицы и снова подъехал к Рэйчел. Николас высунул руку из открытого окна машины и протянул ей маленький белый квадратик.

— Мои телефоны. Служебный и домашний. Если ты передумаешь.

Рэйчел спрятала руки за спину, отказываясь взять карточку. Борясь с искушением. Она не передумает. С трудом проглотив комок в горле, чтобы снова не раскиснуть перед ним, она спрятала свою тайну за стеной гордости.

— Я не передумаю. Когда-нибудь ты будешь благодарен мне за то, что я сказала «нет». Ты встретишь женщину, обладающую всеми нужными тебе качествами, и влюбишься в нее.

— Я не влюблюсь, — отрывисто сказал он. — И я нашел женщину, обладающую тем, что мне нужно. Я имею в виду то, что сказал твоей матери. Ты сильная и храбрая. — Его голос смягчился. — Я представляю себе, как мои дети прижимаются к твоей груди, играют у твоих ног. Я представляю себе, как ты учишь их читать и писать, печь печенье и смеяться. Я представляю себе, как ты учишь их доброте, терпению и смелости. Мне жаль, что ты не можешь представить себе то же самое. — Он махнул Тони, и они уехали. И на этот раз не вернулись.