Легенды Отрезанного Простора - страница 51

— Нет, ты изменился в душе, — задумчиво ответила Чигуса, садясь рядом на желтеющую траву.

— Может быть, не знаю, — пожал плечами Адхи, вспоминая все, что с ним случилось за короткий промежуток времени между концом лета и началом осени. Иногда события замирали, а иногда срывались в бешеный бег, как испуганные лошади. Смутным пятном вспоминались те дни, когда не получалось следовать советам наставников, но яркими болезненными всполохами появлялось в сознании нападение на деревню, похищение Дады и собственное превращение в мэйва. И, конечно, битва в чужом мире.

Адхи нервно облизнул губы и вновь обретенные нижние клыки. Внешне он снова напоминал орка, вновь он мог одним плечом сдвинуть хрупкую человеческую кибитку. И он догадывался, что эта сила еще поможет ему в испытаниях, потому что Хаос не возвращает ничего без цели и смысла. Впрочем, Хаос ли? Адхи сам изменился. Он ощущал странное удовольствие от того, как легко ему поддаются белые линии, как они свиваются в узоры дверей.

— Похоже, мы открыли «прокол» не в том месте, — нахмурилась Чигуса. — Или… Или они отправились спасать нас на Пустынь Теней.

— Нет, мы в правильном месте. В правильное время, — ответил Адхи, удивляясь собственной уверенности. И вскоре со стороны холмов и впрямь показались пестрые кибитки.

Одну тянули знакомые лошади, а вторую — две бурые высокие птицы без крыльев. Адхи не успел как следует рассмотреть их при знакомстве с Офелисой и за время ученичества, потому что кудесники никуда не двигались с обжитого места, ставшего их лагерем. Офелиса же с ученицей расположилась чуть поодаль, а времени на досужие развлечения и любопытство у Адхи просто не оставалось из-за тренировок.

— Это они! — взвизгнула юная кудесница, кидаясь к своей кибитке.

— Вот вы где! — радостно соскочила с облучка Офелиса, обнимая Чигусу, которая от пережитого потрясения едва не плакала. Похоже, кудесница заменила девочке убитых родителей. Адхи же только сдержанно улыбнулся наставникам.

— Живой! — восторженно приветствовал Ледор, мягко хлопая по плечу.

— Ты не ранен? Как ты? — засуетился вокруг него Аобран. Адхи и сам не знал. Вроде бы все тело болело, в ногах пульсировала усталость, но он не ощущал себя измученным или потрясенным. Возможно, бой в редуте обещал вернуться во сне искаженными кошмарами, а ушибы — вылезти синяками, но впервые за долгое время он ощущал себя почти счастливым.

— Уж я этих наставничков ругала, уж корила, чуть не утопила своей магией на месте, — нахмурилась Офелиса. — А потом мы тебя искать принялись, а на Пустыни Теней никого не оказалось.

— Как вы догадались, что я в другом мире? — задумался Адхи, направляясь в сторону повозки. Теперь-то на него по-настоящему навалилась усталость, он ощущал, как постепенно мир вокруг расплывается. В безопасности, в окружении более сильных друзей, вся его предельная собранность постепенно таяла, он больше не ощущал колыхание линий мира под пальцами. На какое-то время ему давали отдых.

— Ой, постой-постой! Не лезь под одеяло, ты же весь в саже! — засуетилась Офелиса, не отвечая на вопрос. Адхи смутно помнил, как ему велели снять одежду, чтобы кудесница окатила его с ног до головы с помощью своей магии. Потом Аобран развел костер и закутал ученика в лоскутное одеяло. Ледор напоил пахучим настоем трав, затем обработал мазью и перебинтовал ссадины.

— Мы должны идти… идти на другую половину мира… там Хорг, — пробормотал Адхи, проваливаясь в долгий тягучий сон.

— Пойдем, мы теперь с тобой куда угодно пойдем, — доносился голос Аобрана.

— Гляди-ка, первый у нас с тобой ученик и такой талантливый, — отзывался Ледор.

Вскоре Адхи уже ничего не слышал, он погружался в небытие, оглушенный громом недавнего боя, усталый, но несломленный. Теперь он не ощущал себя неудачником и трусом. Теперь он знал, куда идти, даже если Хорг — или его темный хозяин — звал в ловушку. Если кто-то хотел добраться до Белого Дракона, значит, Адхи предстояла битва, но он верил, что незримый наставник не оставит его в трудный час, и черные линии никогда не сумеют поработить и перекрасить яркие переливы белых, чистых и поющих.