Легионы огня: из темноты - страница 13
— Они считают, что это их не касается, — наконец, подала голос Деленн. — Проблема в том, Джон, что ты слишком многого достиг в других областях, действуя ради Альянса. Переговоры, проведенные тобой, преследование пиратской торговли, различные экономические модели, которые ты ввел… Посредством этого и многого другого ты сумел внести беспрецедентное ощущение процветания и экономической стабильности в систему. Когда людей устраивает их материальное положение, когда они ни в чем не нуждаются… им трудно бросить свои уютные жилища и ринуться в глубины космоса, чтобы сражаться. Они слишком многим обладают, чтобы пойти на риск потерять все это.
— Если они не могут оторвать свои задницы для того, чтобы сразиться с центаврианами, то пусть убираются ко всем чертям, — бросил Шеридан. Он наклонился над столом и покачал головой, выглядя еще более расстроенным и встревоженным, чем за все последние годы. — Они по-прежнему трусливо отводят взгляд в сторону. Они полагают, что если просто позволить Приме Центавра захватить ту или иную планету, то этого будет достаточно, чтобы их успокоить.
Они думают, что все само собой уладится. Они не понимают, что ничего не происходит просто так, само собой… и ничего не изменится до тех пор, пока центавриане считают, что им можно делать все, что взбредет в голову!
Всего шесть лет. И раздражение — это все, что он получил за последние дни? Деленн никогда еще не испытывала к Лондо Моллари такого презрения.
— Я говорил с бракири. С дубаи. С геймами. Снова и снова, этот список такой же длинный, как и список миров, захваченных Центавром, — продолжил.
Шеридан. — Никто не хочет в этом участвовать. Они приводят повод за поводом, объясняя, почему это не кажется им хорошей идеей. И ты права, Деленн, все сводится к одному и тому же: «Это их не касается». — Он покачал головой: — Если бы мы сидели, сложа руки, когда Тени готовились напасть на Вавилон 5, то в галактике все было бы по-иному. Эти проклятые пацифисты…
— С каких это пор стремление к миру стало плохим?
Мальчишеский голос заставил Шеридана прервать свою гневную речь. Все присутствующие повернулись к говорившему, хоть и знали, кто это.
Дэвид Шеридан стоял, прислонившись к дверному косяку, улыбаясь своей особенной улыбочкой, которая может быть только у подростков.
— И вот он здесь… великий агитатор, — произнес Гарибальди с таким видом, будто он сам неоднократно этим занимался.
— Привет, дядя Майк.
Гарибальди испустил страдальческий стон, как будто ему только что пронзили ножом сердце. Замер посреди комнаты, а потом внезапно метнулся и схватил Дэвида за шею. Дэвид испустил вопль боли, когда Гарибальди дернул его за длинные волосы и прохрипел:
— Не называй меня «дядей Майком»! Я ненавижу, когда меня зовут «дядя.
Майк»! Ты ведь знаешь, что я ненавижу, когда меня называют «дядя Майк»!
— Прости, дядя Майк! — простонал Дэвид, задыхаясь от смеха.
— Ты похож на панка. Тебе надо постричься.
Гарибальди отпустил его, повернулся к Шеридану и ткнул в мальчишку пальцем:
— У тебя растет настоящий разбойник, у которого нет никакого уважения к старшим, в том числе и к любимому крестному.
— Да что ты говоришь, — сочувственно произнес Шеридан.
— Дэвид, я думала, что ты был на уроке у мастера Вултана, — сказала.
Деленн.
— Был. Вултан решил сделать перерыв.
— Иными словами, стоило ему хоть на мгновение отвести взгляд в сторону, как ты удрал.
Дэвид молча пожал плечами.
Деленн вздохнула, и в этом вздохе была знакомая смесь любви и раздражения.
— Это твой сын, — сказала она Шеридану.
— Приятно это слышать, — заметил Г'Кар. — А то ходили слухи…
— Ваше чувство юмора, Г'Кар, как всегда неуместно, — с мрачной усмешкой заметил Шеридан.
— Настоящих комиков редко признавали при жизни.
— Еще пара таких замечаний, и я устраню эту проблему, — многозначительно предупредил Шеридан.
— Вы похожи на стариков, которые все время вспоминают старые добрые времена, — сухо заметил Дэвид. — Очень интересно, особенно, если учесть, что, когда я вошел сюда, все выглядело до черта мрачным.
— Язык, — рефлекторно сказала Деленн.
— Простите. Чертовски мрачным.