Ленинград, Тифлис… - страница 29
— Здесь письмо от отца и кое-что из Тифлиса.
Они шествуют по бесконечному темному коридору. Мишенька шагает впереди, мелькают завязки его кальсон. Они входят на кухню, там появляются новые лица.
— Ma belle-mère…
Маленькая старушка смотрит на Вету и Марка сиреневыми глазками.
На антресолях что-то шевелится и чей-то простуженный голос:
— Кого бог принес…
Мишенька пресекает резко:
— Не встревай, Серафима, — и поясняет гостям:
— Угловая жилица…
Молодая женщина с копной рыжих непричесанных волос запахивает на груди халатик.
— Что за гости в столь ранний час…
Смотрит на Марка, чуть прищурившись:
— Дайте закурить, парниша…
Марк смешался:
— Извините, не курю…
Женщина смеется:
— Это шутка. Давайте дружить. Меня зовут Катя Гросс.
Марк наклоняется, чтобы поцеловать руку, Катя Гросс руку убирает, целует Марка в губы.
Марк побледнел, на висках у него выступил пот.
Катя Гросс выталкивает стоящего за ней сухопарого блондина в пенсне и со щеточкой усов.
— Ника Фредерикс. Мой сожитель.
Ника слегка наклоняет голову, блеснули стекла его пенсне.
И вот они сидят за длинным столом, здесь же на кухне, и Ксюша накладывает им в тарелку удивительно вкусные котлеты.
— Ешьте, ешьте, вы с дороги…
Марк бежит в переднюю, где стоят их баулы. Возвращается с бутылкой.
— Вот, коньяк… Эриванский…
Мишенька подносит бутылку к глазам.
— Надо же. Шустовский… Ксюша, бокальчики…
Марк выпивает залпом фужер коньяку и его развозит.
Ему тепло и весело; кажется, что он уже давно в этом славном доме, и всех этих людей знает давно… Катя Гросс сидит рядом, держит его за руку и говорит в самое ухо:
— Я чувствую, что мы подружимся… Я люблю кавказских мужчин…
Марк глупо смеется.
Фредерикс сидит подле Веты.
— Какие у вас планы на жизнь, мадемуазель?
— Я буду учиться… В институте истории искусств…
Фредерикс ковыряет во рту зубочисткой.
— У Зыбова?
— Да, в бывшем доме Зыбова, на Исаакиевской площади…
— Знаю этот дом…
— Ходили на лекции?
— Да, нет. Кутил…
Когда встали из-за стола, казалось, прошла вечность. Мишенька провел Марка и Вету в их комнаты, в конце коридора. Комнатки были маленькие, но удобные. Окна выходили во двор.
— До войны здесь жили бонны… Условия вы знаете. Деньги попрошу за месяц вперед.
Марк достает из внутреннего кармана бумажник и отсчитывает червонцы…
…Вета проснулась рано. В окно пробивалось солнце. Встала и, поеживаясь от холода, быстро оделась. Надела тапочки, вышла в коридор. Дверь в ванну была приоткрыта. Она зажгла свет. Повернула краны над большой синей раковиной. Кран зашипел, и из него полилась холодная с ржавчиной вода.
Вета прошла на кухню, стала искать чайник и увидела Фредерикса. Он стоял у открытого окна и курил.
Увидел Веру, поклонился.
— Хотите кофе?
— Да, очень…
Фредерикс снял с плитки кофейник, налил в чашку ароматную жидкость.
Вета сделала большой глоток.
— Кофе… настоящий…
Фредерикс улыбнулся. Снял крышку с хрустальной вазочки.
— Кекс. Английский…
— Это у вас из торгсина? — спросила Вета.
— Не совсем, — серьезно ответил Фредерикс.
Он затянулся папиросой.
— Какие у вас планы на сегодня?
— Я еду в институт искусств. На каком трамвае лучше доехать?
— Я вас провожу. Мне в ту же сторону.
Они спустились по лестнице, вышли во двор, прошли мимо гипсовых ангелочков.
У тротуара стоял черный автомобиль с треугольной звездой на капоте.
Когда они подошли ближе, из автомобиля вышел шофер в галифе и распахнул дверцу.
— Это ваша машина? — спросила Вета.
— Эта машина консула, — сказал Фредерикс, — усаживаясь рядом с Ветой. — Я забыл сказать, я работаю в германском консульстве.
День был холодный, но солнечный. Вета не отрывалась от окна. Быстро пролетел Каменноостровский, мелькнул купол мечети, и вот Нева и Троицкий мост. Они поехали по набережной, Вета вздрогнула, когда перед ними возникла громада Зимнего дворца. А потом, как на картинке из «Нивы», на них надвинулись Медный всадник и Исаакий.
Машина остановилась у дворцового здания.
— Вам сюда, — сказал Фредерикс и открыл дубовую дверь.
Вета остановилась у порога. Огромный вестибюль, фарфоровые вазы и античные статуи. Мраморная лестница, покрытая дорогим ковром. На самом верху лестницы появилась странная фигура: невысокий человек в ермолке, в бархатном пиджаке и с голубым шейным платком.