Ленинград, Тифлис… - страница 45
Около полуночи Вета встает и идет в ванную. Когда она выходит, Ника уже одет и причесан. Протягивает ей рюмку шартреза. Вета целует Нику в щеку, натягивает шубку, быстро пробегает по лестнице мимо недремлющего швейцара. На набережной ее ждет такси.
Связь с Никой придала Вете устойчивость, заполнила пустоту. Весной, когда дни стали длиннее, а лед на Мойке потемнел и растрескался, они стали встречаться чаще. Вета несколько раз оставалась у Ники на ночь.
Однажды, после продолжительной близости, с Никой что-то случилось. Они лежали, прижавшись, отхлебывали по очереди густой портвейн из пузатой бутылки, и Ника рассказал Вете свою жизнь. Он говорил об отце, генеральном представителе «Сименс и Гальске» в Питере, про учение в Петершуле, развеселую жизнь в Германии и Италии. Он рассказал, как познакомился с Зыбовым, как они собирали деньги на Институт искусств… О последующих годах Ника говорил менее подробно. В 1918 году отец вернулся в Германию. А Ника остался здесь, в Питере, стал работать в германском посольстве. Потом в консульстве, когда посольство переехало в Москву. Теперь он — атташе по культуре…
— Но ты же русский, Ника…
— Такой же, как ты — армянка. Я — русский немец. Ни я, ни отец не отказались от немецкого подданства. Даже во время войны…
— Вас не арестовали, не интернировали…
— Нет. У отца всегда были связи…
Ника показывает Вете свою коллекцию. Портреты Шаляпина, Рахманинова, партитуры Глазунова, Скрябина… Все с посвящениями… «Дорогому Фредериксу»… «Несравненному Нике…» А в этом шкафу — все о балете. Туфелька Кшесинской. Туника Карсавиной. Фотографии всех прим Мариинки и Большого, и тоже с автографами. А здесь — эскизы декораций и костюмов. Серов, Бакст, Бенуа. А вот и недавние — узнаешь? Конечно, Вета узнает Данилины эскизы к «Пиковой даме»… Из папки выпадает конверт. Там — фотография Данилы, а с ним очень красивая женщина в костюме Баядерки.
— Кто это? — спрашивает Вета.
— Ты не знаешь? Это Асадова, восходящая звезда Большого.
Вета подносит фотографию к глазам. Она вспомнила. Об этой женщине говорили, что она — новая любовь Данилы.
— Это та самая?
Ника не отвечает. Прячет фотографию в конверт и закрывает шкаф.
Как-то раз Ника куда-то вышел, и Вета осталась одна в кабинете. Подошла к книжной полке, провела рукой по корешкам. Что-то щелкнуло, полка разъехалась и за ней обнаружилась пустота. Вета протянула руку и вытащила пачку фотографий. На них были военные корабли, подводные лодки и улыбающиеся моряки. Вета обернулась. Перед ней стоял Ника с тонкой сигарой в руке. Он взял у нее фотографии.
— Мое хобби — морской флот. Кроме моего отца и меня, все у нас в роду были моряки.
— А у нас все — сухопутные… Разве что Марк, — сказала Вета и осеклась…
— Я знаю, — сказал Ника, спокойно пересчитал фотографии, положил их в сейф и нажал на невидимую кнопку. Полка задвинулась.
— Марк работает у Кребса.
— Откуда ты знаешь? — спросила Вета.
— Барон Кребс — мой двоюродный брат.
Фотографии с кораблями не давали Вете покоя. Однажды, после близости, она отодвинулась от Ники и посмотрела ему в глаза.
— Скажи, Ника, ты — шпион?
Ника ответил очень спокойно:
— Нет, Вета, нет.
— Так кто же ты?
— Я просто очень люблю родину…
— Какую, Ника?
— У нас одна родина, Вета…
Однажды Ника сказал:
— Я знаю, у тебя скоро день рождения… Я хочу, чтобы ты сама выбрала себе подарок…
Они поехали в Торгсин, в Гостиный двор. В таких магазинах Вета раньше не бывала, хотя много о них слышала. Запах дорогих духов и сигарного дыма. Приглушенная иностранная речь. Улыбающиеся продавцы.
— Чего желает сударыня?..
Ника знает продавцов по имени.
— Что нового из парфюмерии, Степан Степаныч?
— Извольте взглянуть… Набор Коти… Только что доставили…
Вета сжимает в руках дорогой флакон. Подносит к лицу…
— Тебе нравится?
Вета молчит. Закрывает глаза… Степан Степаныч укладывает набор в фирменный пакет, перевязывает розовой ленточкой.
— Заходите еще, мадам…
В машине Ника протягивает Вете маленькую коробочку.
— А это — мой выбор…
Вета открывает коробочку. Там — бриллиантовое колечко в золотой оправе.
Вета мурлыкает.
— Ник, ты сошел с ума…