Лестница к звездам - страница 6

Я обнаружила, что стесняюсь переодеваться в присутствии отца, более того, мне делалось не по себе, когда он прикасался на пляже к моим голым ногам или плечам. Сперва это меня удивило, потом повергло в уныние. Я поняла, что обладаю массой комплексов, связанных с тем, что я выросла без отца. Я знала, они будут довлеть надо мной всю жизнь, напоминая о себе в самые неподходящие моменты. Дальше — хуже. Мы танцевали в дискотеке в стиле ретро, прогуливались в обнимку по подсвеченной по случаю новогоднего карнавала разноцветными лампочками набережной, и мне было весело от выпитого за роскошным ужином шампанского и от океана, беззлобно порыкивающего возле наших ног. Но вот мы вернулись в отель, вошли в нашу комнату, в которой надо всей прочей обстановкой доминировала королевских размеров кровать, — и мне показалось, я проваливаюсь сквозь землю от стыда. Отец почувствовал мое состояние.

— Ты ложись, а я выйду на балкон покурить, — сказал он и плотно задвинул за собой штору.

Я приняла душ, натянула пижаму и юркнула под одеяло, стараясь держаться края. Отец погасил свет и только потом стал снимать одежду. Я невольно представила, как он стягивает брюки и остается в одних трусах… Мне опять захотелось провалиться. Это было настоящее наваждение.

— Мур-Мурзик, когда ты была совсем крошкой, мы с мамой брали тебя к себе в кровать. Ты ползала по нам и однажды взяла и напрудила мне на грудь. Ты сделала это с такой кокетливой улыбкой, что я понял: из тебя выйдет замечательная сердцеедка. Я не ошибся, Мурзик, — ты настоящая королева красоты Ляс-Америкас. Если бы не я, за тобой бы волочился длинный шлейф кабальерос. Завтра тебе придется самой позаботиться о себе. Получится?

— А ты что собираешься делать? — полюбопытствовала я.

— Понимаешь, мы приехали сюда отдыхать и расслабляться, верно? Я очень уважаю тихие семейные радости и вместе с тем считаю, что отдых — святое дело. Если потребуются помощь или совет, только свистни. Договорились, Мурзик?

— Да. Спасибо, папа.

— Не за что. Итак, будем развлекаться по полной программе.

Внезапно я почувствовала себя свободной и счастливой.

Весь следующий день я провела наедине с океаном. Болталась по набережной, курила, забравшись с ногами на скамейку и привлекая внимание самцов всех возрастов и пород своим вызывающе гордым одиночеством. Раза два я видела издали отца — он был поглощен ухаживаниями за какой-то дамой в широкополой шляпе и черно-малиновых шортах в обтяжку. Наши дорожки неожиданно скрестились в шикарном магазине на территории отеля «Сантьяго Парк», куда я зашла поглазеть на недоступное мне великолепие.

Отец стоял возле заваленного мужскими сорочками прилавка и с иронией следил за тем, как дама в шортах в обтяжку толкует с продавщицей, демонстрирующей ей товар. Он обернулся, очевидно, почувствовав на себе мой взгляд, улыбнулся мне широко и искренне и помахал рукой. Он сказал что-то даме, и та внимательно посмотрела в мою сторону.

Через каких-нибудь пятнадцать минут мы втроем сидели за столиком кафе под вековой пальмой и потягивали «Туборг».

— Вайолет Ли без ума от тебя, — доложил мне вечером отец, когда мы случайно столкнулись нос к носу в вестибюле отеля. — Все-таки это очень респектабельно — отдыхать в обществе красивой взрослой дочери. Мурзик, ты заметно подняла мой рейтинг у дам определенного возраста и темперамента. Думаю, мое присутствие тоже в какой-то мере способствует твоему успеху у нашего брата. Имеешь чем похвалиться?

— Я приехала отдохнуть, папочка.

Он посмотрел на меня с каким-то особым обожанием.

— Вокруг сверкает и переливается всеми цветами радуги веселый карнавал жизни. Он устроен в ее честь, но она словно ничего не замечает, поглощенная своим внутренним миром. — Он тряхнул головой, словно отгоняя какие-то назойливые мысли, и вздохнул. — Такой была и твоя мать. Это передается по наследству.

— Ты скучаешь по ней, папуля, — утвердительно сказала я. — Не кажется ли тебе, что ты ее выдумал?

Он собрался было мне ответить, но тут в вестибюль вошла Вайолет Ли, и за какую-то долю секунды его истинное выражение лица скрылось под знакомой мне маской искателя приключений и удовольствий.