Летим на разведку - страница 14

Смотрю на сильно изрытую землю, на множество горящих на ней костров. По этим кострам и по дыму с характерным запахом определяю линию фронта и направление ветра. Вижу, что меня относит на запад. Превозмогая боль в левом плече, натягиваю обеими руками половину строп купола и удерживаю их, преодолевая упругость воздуха, чтобы не угодить на вражескую территорию. Скольжу. Внизу пустынно. Снижаюсь и думаю; «А что, если к фашистам?» От этой мысли по телу пробегает дрожь.

С тревогой смотрю вниз и вижу, что к месту моего приземления уже бегут солдаты в касках. «Немцы!» — с ужасом подумал я. В груди что-то оборвалось. «Зачем же я прыгал? Зачем?» Рядом засвистели пули. Что делать? И вдруг я чуть не вскрикнул от радости. По погонам и обмундированию определил: наши!

А вот и матушка-земля. При приземлении не удержался на ногах — упал и свалился на руки, но тут же вскочил. Впереди меня стояло около пятидесяти наших солдат с автоматами.

— Стой! Руки вверх! — коротко приказал молоденький лейтенант невысокого роста.

— Товарищи, да я же свой!..

— Свой?! Ребята, гляди, у него оружие!..

— Руки!.. — кинулся ко мне белобрысый солдат, увидев торчащую из-под моей куртки кобуру пистолета. (Часто у летчиков от динамического удара при прыжках отрываются пистолеты. Я это знал и предусмотрительно хранил свое личное оружие под курткой, прижимая его подвесной системой парашюта.)

— Да свой я, свой! Ну что вы… Я разведчик…

Лейтенант подошел ко мне вплотную и схватил за лямки парашюта:

— Брешешь, фашист проклятый! Сейчас мы покажем тебе своих!

— Да что ты!.. — заорал я на него и загнул такими, что лейтенант вытаращил глаза.

— Свой же я, свой. Ну, что ты? — говорю я уже тихо.

— А почему кресты на самолете?.. — все еще не веря мне, кричит лейтенант.

— Это не кресты. Это в нашей дивизии опознавательный знак: на крыльях сверху белая полоса. При падении самолет штопорил, и вы его плохо разглядели.

— Да, ты, пожалуй, прав. Ну, извини, браток, — уже более миролюбиво сказал лейтенант.

— А один ваш погиб… — заговорили наперебой солдаты.

— Знаю, ребята, знаю… — С их помощью отстегиваю лямки парашюта и, не обращая внимания на боль в левом плече, торопливо спрашиваю: — Где ваше командование? Мне надо немедленно доложить о разведке.

Солдаты показывают находящуюся в двухстах метрах от нас землянку. Объясняют, что в ней и располагается штаб дивизии.

Вокруг стучат пулеметы, ухают взрывы. Но здесь к этому привыкли, и никто не прячется. От солдат я узнал, что в расположенном в полутора километрах отсюда большом селе Дмитриевка — фашисты. «Нам здорово повезло! Мы на своей территории. Одна только беда: погиб кто-то из экипажа», — думаю я, торопясь в штаб дивизии. Лица моих товарищей стоят у меня перед глазами.

Захожу в землянку штаба дивизии. За столом сидит полковник, а рядом стоит майор. Я сильно возбужден. Вероятно, здесь это возбуждение достигло своего наивысшего уровня.

— Почему ваши солдаты не знают силуэтов советских самолетов? Почему? вместо доклада закричал я. — Они меня чуть не расстреляли!..

Майор в растерянности смотрит то на полковника, то на меня, а полковник встает из-за стола и направляется в мою сторону.

— Успокойтесь, пожалуйста.

— Да что вы успокаиваете!.. Обидно ведь!.. Свои же… И кричат: руки вверх!..

Я высказал все, что наболело, и успокоился, доложил полковнику, кто я, куда летал и какое задание выполнял. О передвижениях танков противника просил немедленно доложить вышестоящему командованию.

— Говоришь, уходят?.. От нас? — как мне показалось, обрадованно переспросил полковник и добавил: — Не беспокойся, дружище, куда доложить, я знаю. А что у тебя с рукой?

— Выскочила при прыжке из плечевого сустава. Уперлась в ребра. Сильно болит. Мне нужно к врачу. Сообщите о нас, пожалуйста, в восьмую воздушную армию.

Перебрасываемся еще несколькими фразами, и полковник, сняв трубку телефона, очевидно затем, чтобы доложить о вражеских танках, обращается к майору:

— Отвезите его немедленно на моей машине в медсанбат.

Мы прощаемся. Выходим с майором из землянки.

— А танкистам на фронте, дорогой мой, еще тяжелее, чем вам, летчикам, говорит майор и осторожно берет меня под руку.