Лейтенант Бертрам - страница 31
И Йост осведомился, знает ли Бертрам, что сказал Хэзелер о плане Шлиффена. «Карточная стратегия» — так отозвался о нем старик и тем самым покончил со всеми попытками перещеголять Мольтке и составить справочник по ведению войн.
— Господа позабыли, — продолжал Йост, что Шпихерн и Вёрт — это были внезапные битвы и что сам Мольтке считал Кениггрэтц просто выходом из трудного положения. — Йост задумчиво смотрел в лицо лейтенанта. — Нет, совершенно ясно было, с кем он здесь спорил. — Все это относится и к вопросу о необходимой скромности, — продолжал Йост и вдруг рассердился. — Разумеется, сегодня об этом знать ничего не хотят. Каждому подавай сразу весь мир и господне благословение в придачу.
Заметив отразившееся на лице Бертрама разочарование, он встал.
— Вот что я хочу вам сказать, — начал Йост, немного помедлив. — Видите ли, однажды уже было так, как сейчас. Однажды мы уже поверили, что можем покорить весь мир. Что из этого вышло, вы знаете.
Бертрам наклонил голову. Йост раздавил в пепельнице окурок сигары.
— Осенью четырнадцатого я был приглашен к старику Хэзелеру. Это было в Вогезах, погода дивная. Я был молоденьким курсантом и назавтра мне предстояло снова возвращаться на фронт. Старик дрожащими руками отщипывал виноградины от грозди. Солнце освещало террасу. Говорили, разумеется, о ходе военных операций. Хэзелера с трудом только можно было понять. У него уже не оставалось ни одного зуба во рту. Мы все еще тогда верили в победу. И как верили! И вдруг старик говорит: «По-моему, самое время сейчас кончать войну!» Но мы тогда еще верили в победу, несокрушимо верили.
Бертрам не смел глаз поднять от пола, покуда Йост в каком-то болезненном возбуждении расхаживал взад и вперед по комнате, печалясь о прошедшем и ощущая в душе внезапный страх перед тем, что должно было наступить.
Когда в воскресенье днем Бертрам отправился в город, тот в своем праздничном покое показался ему еще провинциальное, чем обычно. Бронзовые ручки на дверях домов были начищены до блеска, окна сверкали на солнце. Все кругом было ясно и светло.
По улицам шествовали прихожане, одетые по-воскресному. Вид у них был весьма торжественный, и свои черные с золотым обрезом псалтыри они держали, точно оружие.
Медленно идя по чисто подметенной мостовой, держа в руках псалтыри с «Господь — надежный наш оплот», люди как бы заявляли, что они истинно верующие. Но заявляли робко, боязливо. Была в этом какая-то покорность судьбе.
К звону церковных колоколов примешивалось пение марширующих отрядов штурмовиков в свежевыглаженных коричневых рубашках.
Бертрам свернул на Рыночную площадь, где было очень людно. Там собрались все девицы и все молодые люди города. Нахальный лейтенант Завильский беседовал с полногрудой краснощекой Трудой Пёльнитц. Он помахивал зажатыми в правой руке белыми перчатками, а левой то и дело теребил кортик.
У окна кондитерской, как всегда по воскресеньям, сидел граф Штернекер, перед ним стояла вазочка со взбитыми сливками, к которым он не притрагивался. Он сидел, опустив плечи и облокотись о мраморный столик, поглядывая на ножки проходящих мимо девушек.
Бертраму повстречались три дочки почтового инспектора Зибенрота в платьях одинакового фасона из одинаковой материи. Все три были красивы. Даже старшей из них, Альмут, двадцати шести лет от роду, свежесть ее сестер сообщала девически юную прелесть.
В казино Бертрам слышал, будто с ней можно поладить. В конце концов, весь город знал, что барышни Зибенрот весьма скудно живут на жалованье почтового инспектора, а следовательно, на замужество нет никаких надежд.
За ратушей Бертрам заметил курсанта Цурлиндена, который стоял, наклонясь к маленькому, сверкающему красным лаком автомобилю, где сидела графиня Шверин, черноволосая, пышущая здоровьем, циничная. Бертраму бросилось в глаза, что в позе Цурлиндена было что-то униженно-смиренное, преданное, его донельзя возмутил молящий взгляд грустных глаз курсанта, когда графиня, смеясь, укатила. Ее автомобиль проехал по Рыночной площади и остановился у «Трех корон». Там Эрика Шверин встречалась с капитанами — посидеть, выпить пива, послушать анекдоты.