Лейтенант Бертрам - страница 37

Но ландрата на месте не оказалось. Вместо него к Христенсену вышел молодой человек в коричневой военной форме с таким количеством золотого шитья, что у рыбака зарябило в глазах.

Этот молодой господин уселся за стол напротив Христенсена. Положил перед собой чистый лист бумаги, словно приготовился что-то записывать. Однако он ничего не писал, только рисовал на бумаге человечков, покуда говорил Фридрих Христенсен. И не успел рыбак окончить свою речь, как этот коричневый уже поднялся.

— Я хочу вам кое-что сказать, — начал он. — Конечно, для вас это очень тяжело. Боже мой, ведь вы же всю жизнь прожили на острове. Вы там выросли, там похоронены ваши предки. Это так понятно, что вам тяжело… Но… — сказал он и вдруг поспешно заговорил о том, в какое великое время им выпало жить, о новом духе, который поддерживает всю нацию. Глаза его расширились и смотрели куда-то мимо Христенсена. Голос стал громче. Он заговорил об угрозе войны, о необходимости вооружаться. Это был не ответ, это была целая речь. И, окончив ее, молодой человек изумленно взглянул на рыбака, поскольку успел забыть и о нем, и о его просьбе.

Фридрих Христенсен огладил бороду и снова заговорил о своем. Но при этом он с болью в сердце почувствовал, что ничего уже не изменишь.

— Нет смысла вам так долго говорить, — нетерпеливо перебил его молодой человек. — Ни малейшего смысла. Остров нужен для военных целей. Поймите же наконец!

— Но именно поэтому мы и не хотим уходить с острова! — заупрямился старик и этим все испортил.

Молодой человек в форме стукнул кулаком по столу.

— Если вы думаете, что вам позволено вести тут антигосударственные разговоры, то вы жестоко ошибаетесь! — заорал он. — Я прикажу вас изолировать! Я сам вас арестую. Если вы не уступите, то мы просто выселим вас без всякого возмещения ущерба.

Медленно, ступенька за ступенькой, спускался Фридрих Христенсен по лестнице от приемной ландрата к Рыночной площади. Все обернулось совсем не так, как он думал. Взгляд его не отрывался от мостовой. Значит, вовсе недостаточно заявить о своих правах. Получается, что государство — злой сосед, с которым надо судиться.

Фридрих Христенсен вошел в пивную и потребовал грог. Хозяин положил перед ним меню, но он отодвинул меню в сторону. Он не мог есть, он был сыт своей злостью. Трубка тоже показалась безвкусной. Он положил ее на шершавую поверхность стола. Дерево было немореное и на ощупь казалось живым существом. Рыбак погладил его ладонями, потом, наклонясь, плюнул на пол между столом и скамейкой и растер ногой мокрое пятно.

За соседним столом сидел человек, с виду тоже фриз, но его рыжие волосы были светлее, чем у старика, к тому же мягкие и вьющиеся. Его морщинистое лицо с перекошенным ртом казалось чуть ли не веселым. Фридрих Христенсен разглядывал соседа, тот спокойно выдержал его взгляд и в конце концов спросил старика, откуда тот явился.

Серо-зеленые глаза Христенсена принялись вновь прощупывать соседа, и ответил он ему не сразу.

— Так, значит, с Вюста? — сказал Хайн Зоммерванд и подумал, что совсем недавно слышал разговор об этом острове. Вот только когда и кто это говорил?

Они лениво беседовали о каких-то безразличных вещах. И вдруг, после одной из пауз, более длительной, чем остальные, рыбак спросил:

— Знаешь ты какого-нибудь адвоката?

Наверняка повздорил с соседом, подумал Хайн Зоммерванд и все-таки сказал с любопытством:

— Это зависит от того, какое у тебя дело.

Рыбак сделал знак хозяину, который вновь наполнил стаканы горячей водой. Ром они налили сами из бутылки, стоявшей на столе, и Христенсен повел рассказ о рыбаках с Вюста и о летчике, который однажды свалился к ним с неба. Из его слов Хайн узнал майора Йоста и тут же вспомнил, когда он слышал разговор об острове и с чем это было связано. Остров Вюст должен стать военным укреплением!

Хайн снял локти со стола и придвинулся поближе к Христенсену; тот рассказывал о письме и о том, как их обманул чиновник. Когда старик, весь дрожа от ярости, пересказывал свой разговор с молодым человеком в приемной ландрата, Хайн Зоммерванд осторожно поглядывал вокруг. Он хотел напомнить старику, чтобы тот говорил потише, но Христенсен уже завершил свой рассказ.