Лейтенантами не рождаются - страница 12

Пришлось взять его с собой, хотя отлично понимал, что это «балласт» для выполнения задания.

Прошли мост, и уже где-то близко должны были находиться наши танки, вдруг в пелене густого снега появился силуэт немецкого танка Т-4. Я приказал прекратить движение, распределиться вправо и влево от дороги и залечь в снег. Солдаты выполнили приказание. Со мной на дороге остались командиры взводов и оперуполномоченный ОКРСМЕРШа. Старший лейтенант подошел ко мне с претензией, будто я испугался и прекратил движение: «Ты же знаешь, что впереди наши танки». «Знать-то я знаю, — заметил я, — но по форме башни это немецкий танк». «Но ведь тебе известно, что у нас бывают и трофейные немецкие танки». «Бывать-то бывают, но в этой бригаде, которая находится впереди, трофейных танков не было». Он выругался, обозвал меня трусом и направился к танку. С танка крикнули по-русски: «Стой, кто идет?» Старший лейтенант ответил: «Свои». Ему приказали подойти к танку, что он и сделал.

Вдруг мы услышали пронзительный крик, его схватили за воротник и забросили на машину, ударив по нам из пулемета и автоматов. Все было ясно — он попал в плен к немцам, а затащили его на танк, видимо, власовцы или белоказаки.

Мы с дороги отскочили, кто вправо, кто влево. Я упал в кювет. Танк, стреляя на ходу, двинулся в нашем направлении. Был сильный снегопад, и видимость была плохой, танк двигался медленно и оказался над кюветом, в котором я лежал. И надо же так случиться: танк остановился надо мной, я был под его днищем. Промелькнула мысль: «Все, конец. Сейчас он развернется и гусеницами искромсает в клочья». Но, постреляв, танк пошел вперед в направлении моста. До моста было метров 300, на посту все слышали, однако никак не реагировали. Власовцы спрыгнули с танка, подошли к мосту и без выстрелов вырезали всех солдат, находящихся в засаде.

Я до сих пор мучаюсь, и во сне снятся кошмары, спрашиваю себя: «Могли ли мы помочь солдатам в засаде?» И не нахожу ответа.

Противотанковых гранат и бутылок с зажигательной смесью у нас не было, их умышленно не взяли с собой, так как путь до Каменска был более 25 километров. Нам нужно было добраться до города, оценить обстановку и к утру вернуться обратно — словом, за ночь проделать 50 километров, а с лишним грузом это невероятно сложно.

Осколочные гранаты Ф-1 особого вреда танкам не нанесли бы, а своих, находящихся по обе стороны дороги, могли бы побить. Осколки этих гранат поражают насмерть в радиусе до 100 метров, их и бросают из-за укрытия. Но вот открыть огонь из автоматов по десанту на танке и сразу же разбежаться по полю, наверное, нужно было. Всех танк, конечно, в темноте не передавил бы. И эта трагедия мне до сих пор не дает покоя. Видимо, выбравшись из-под танка, я не сразу пришел в себя и не смог правильно оценить обстановку. Как командир я должен был принять какое-то решение.

Танк двинулся в наш тыл и пропал в темноте. Вдали послышались выстрелы и разрывы гранат. Мы вышли на дорогу, построились, сделали проверку личного состава и двинулись вперед выполнять задание. Настроение было мрачное, шли молча, стыдясь посмотреть друг другу в глаза. Задачу выполнили, к утру вернулись к своим, но об этой истории правдиво никто не рассказывал, да и старались ее не вспоминать.

В следующую ночь бригада двинулась в направлении Каменска и, не доходя 4–5 километров до города, заняла оборону. Немцы почувствовали неладное и организовали усиленный заслон.

Холодные, голодные, измученные переходом, мы ждали солдатскую кухню. Вскоре она прибыла, с ней приехал лейтенант Басос — цыган, заместитель командира роты по технической части. В разведку он никогда не ходил, выбирал работу подальше от «передка». Откровенно говоря, кому хотелось лезть на «передок» под пули.

Кормили солдат в этот период здорово, почти одним мясом. Немцы пытались угонять стада скота к себе в тыл, но наше быстрое наступление помешало этому. Погонщики разбежались, скот был брошен, и целые стада бродили в полосе боев. Немецкие летчики пикировали и расстреливали из пулеметов невинных животных. Поэтому все подразделения собирали туши и кормили солдат одним мясом.