Либерия - страница 8

— Это студентки из Бельгии, они вчера приехали, — объяснил Батыр, который всегда был в курсе последних новостей общаги, и помахал туркам рукой: — Мерхаба, мужики!

Дверь в комнату Деда была открыта. На одной из кроватей сидели четыре китайца с банками пива и дымящимися сигаретами в руках и увлеченно смотрели китайский боевик.

— Хайль Гитлер! — махнул им рукой Дед.

— Се-се! Се-се! — не отрываясь от экрана, закивали китайцы.

— Я все никак не пойму, кто из них мой сосед, — сказал Дед. — Они всегда толпой тусуются, а ночуют, по-моему, все время разные люди.

— Они по-русски говорят? — спросил я.

— Хрена они говорят! — ответил Дед, доставая из шкафа пузатую стеклянную бутыль. — Зачем оно им? Они за пределы этого этажа редко выходят.

В комнате было темно. В том месте, где должна была находиться лампа, из потолка торчали только оголенные провода. Два стоявших на полу светильника в виде красных шаров придавали комнате мрачный и даже зловещий вид. В тяжелом прокуренном воздухе звучали задорные китайские мелодии и звонкие удары, которыми обменивались герои фильма.

— Для чистоты эксперимента предлагаю спирт не разбавлять, — сказал Дед, наливая спирт в пластмассовые стаканчики.

— А если он все-таки метиловый? — с опаской спросил Батыр.

— Если он метиловый, то мы почувствуем сильную боль в желудке и начнем быстро слепнуть, — ответил Дед. — Если боишься, то можешь подождать, пока мы все выпьем, и посмотреть на нашу реакцию. А уж потом, если мы не умрем, выпить свой стаканчик.

Батыр обвел тревожным взглядом смотревших на него истинно храбрых парней и пожал плечами:

— Ладно, мужики! Если уж откинемся, то хотя бы по приколу.

Спирт обжег горло, но ничего страшного не произошло. Мы помолчали, жуя хлеб и глядя друг на друга. Тишину нарушил Батыр:

— Ну че, мужики, по ходу жить будем.

— Слушай, Жека, а спой эту, про "старый ветер"! — предложил Миша, протягивая мне гитару.

Эта песня была одной из самых пронзительных вещей в репертуаре группы "Лояльный муравей". Медленный минорный блюз с текстом в духе готических баллад Василия Жуковского о печальных рыцарях, которые до гроба хранили верность своим ушедшим в монахини возлюбленным.

Я закрыл глаза и провел рукой по струнам.

"Старый ветер видел все на земле, много тысяч раз он побывал везде... Но, тебя коснувшись, он задрожал, лег на землю, ручьем стал у ног твоих..."

Я растворился в звуке. Времени и пространства больше не существовало. Во вселенной остались только пульсация гитарных струн и широкая сильная река, в которую превратился мой голос.

Миша, несмотря на нарочито шершавую манеру поведения, на самом деле тоже был очень сентиментальным парнем — особенно после изрядного количества выпитого. К третьему припеву он вытирал слезы и бормотал: "Бля, чувак, это охуенно! Пиздец, как круто..."

Но Деду песня определенно не закатила. Едва дождавшись финала, он решительно заявил:

— Попса. Конкретная попса.

— Серьезно? А что тогда не попса? — поинтересовался я.

— "Гражданская Оборона", "Комитет охраны тепла", "Кино". Да и то — отдельные песни. А все остальное — попса.

— А чем не попса отличается от попсы?

— Не попса — это когда сибирский мужик, похоронив всю свою семью, приходит домой, выпивает залпом литр водки, молотит кулаком по столу и орет: "А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!" Вот это — не попса. А все остальное — попса, — объяснил Дед, разливая спирт по стаканчикам.

— Ну хорошо, а если прижать к виску заряженный пистолет, заорать изо всех сил и нажать на курок, это тоже будет не попса?

— Ну да, — подумав, согласился Дед.

— А какой в этом смысл? — спросил я.

— А никакого, — с горечью сказал Дед, — нету смысла. Вообще никакого! Ни в чем.

"В том числе в подобных разговорах", — с досадой подумал я. Какой смысл спорить с человеком о том, в чем он совершенно не разбирается? Меня всегда удивляла безапелляционность, с которой суждения о музыке высказывают люди, не имеющие к ней ни малейшего отношения. Эти "эксперты" могут не знать, чем отличается мажор от минора, зато легко отличают попсу от непопсы.

Я встал со стула и подошел к зеркалу, висевшему на стене у входной двери. Увидев свое отражение, я невольно вздрогнул... На меня смотрел худой небритый парень с колючими блеклыми глазами. Молодой, но какой-то очень изможденный и усталый. Над впалыми щеками торчали острые скулы. У краев презрительно изогнутого рта образовались высокомерные складки. Пряди редких русых волос неровно ложились на узкие плечи. Кожа имела восковой вид... Я был похож на свежего покойника, которому надоело лежать в гробу, куда его уложили скорбящие родственники; улучив момент, когда рядом никого не было, он решил немного прогуляться по комнате, размять ноги и, случайно глянув на себя в зеркало, удивился тому, какой нездоровый у него теперь вид...