Лицо любимой - страница 4

Однако на Дину всё это не действовало.  Она стала своим человеком в семье родителей Натана, проводила там почти все вечера и даже частенько оставалась ночевать. Ей нравились тёплые, сердечные отношения между людьми в семьях «восточных», где все обнимаются и целуются; вначале она, привыкшая к прохладно-вежливым отношениям в родительской семье, немножко отмежёвывалась, но постепенно её внутренние барьеры рухнули. Она словно сбросила оковы, стала такой же открытой и сердечной, как все.

Настал день, когда Натан, согласно принятому теперь среди молодёжи обычаю, преклонив одно колено перед Диной, задал традиционный вопрос: «Согласна ли ты стать моей женой?» Когда Дина, ожидавшая этого, ответила «да», он протянул ей маленький пакетик, в котором было обручальное кольцо — скромное, без брильянта, с красным камнем.  Натан хорошо зарабатывал, но старался регулярно откладывать «лишние» деньги на покупку квартиры в будущем и не тратить их на показные «широкие жесты».  Дина одобряла его бережливость и никогда не просила, чтобы он приглашал её в дорогие рестораны и вообще тратился на неё.

Когда Дина приняла кольцо и надела его на палец, раздались аплодисменты: оказывается, все члены семьи стояли за дверью комнаты Натана, подглядывали, а когда Дина приняла кольцо и надела его на палец, вышли из своих «укрытий» и стали обнимать и целовать обручённых.

Теперь уже нельзя было обойтись без встречи родителей жениха и невесты для обсуждения вопросов, связанных с будущей свадьбой. Молодые хотели, чтобы свадьба была скромной, но и скромная свадьба требует немалых расходов: зал, музыка, фотограф, подвенечное платье невесты и костюм для жениха…  Борис и Сима опасались, что новоявленные родственники взвалят всё бремя расходов на них. Но они ошибались: родители Натана заявили, что дают половину нужной суммы. Встреча прошла в корректной атмосфере. Молодые выбрали дату свадьбы — через три месяца.

А через месяц грянула война. По официальному наименованию — не война, а военная операция. Такое наименование как бы уменьшает масштаб и значение события, но воспринималось оно как настоящая война. Натан и Дина, уже отслужившие действительную  военную службу, были призваны как резервисты. Оба оказались на подступах к сектору Газы, в одной части, как и на действительной. Они верили, что планы их не нарушатся, ведь до свадьбы ещё два месяца, а военные операции такого рода обычно продолжаются недолго.

Но получилось иначе. Операция продолжалась пятьдесят дней. В последнюю неделю, когда все уже говорили, что вот-вот всё кончится, Натан был ранен. Его ранение было признано очень тяжёлым, угрожающим его жизни.

Их часть фактически не участвовала в военных действиях. Вместе с другими резервными частями она расположилась вблизи границы сектора в ожидании приказа перейти в наступление, но приказ так и не был отдан. Основная тяжесть войны легла на авиацию и на инженерные войска, которые занимались уничтожением подземных ходов. Эти подземные ходы были частью настоящего города катакомб, построенного террористами Хамаса. Там был их штаб, там они укрывались. Выходные люки туннелей могли находиться в самых различных и хорошо замаскированных местах: на кухне  любого дома, в классе школы, даже в больнице. В любом месте мог вдруг открыться такой люк, и из него либо выскакивало звено террористов, либо высовывались стволы установок для запуска ракет и производился очередной залп. И тут же люк закрывался, словно ничего не было.

В таких условиях сухопутным силам ЦАХАЛа с их танками и бронемашинами на улицах Газы нечего было делать. Противник был надёжно спрятан под землёй, на танке туда не въедешь. Самое страшное выпало на долю солдат, которые спускались в туннели, чтобы заминировать и взорвать их. Они всегда могли столкнуться с врагом лицом к лицу. Большая часть потерь приходится на эти части. Террористы даже трупы погибших утаскивали с собой, чтобы потом начать с Израилем торг об условиях их возвращения.  По опыту они знали, какое огромное значение в Израиле придают захоронению погибших в родной земле, с соблюдением религиозного ритуала. Не раз осуждённых террористов выпускали на свободу в обмен на тела погибших солдат. Власти шли на такой обмен под давлением родителей погибших, которые видели в этом «возвращение сына домой» и нуждались в могиле, которую можно посещать. Траурные церемонии на военных кладбищах — это неотъемлемая часть израильского быта.