Лицом к лицу с расой - страница 54

Как предполагается, база данных ГУБ доступна только правоохранительным органам и другим официально утверждённым учреждениям. Но, у меня сложилось впечатление, что у таких организаций, как Южный Центр обеспечения контроля законности и Антидиффамационная лига, может быть к нему доступ, поскольку они должны бороться с якобы «расизмом». Как можно догадаться, нахождение в списках ГУБ вызывает у заключённых большие проблемы.

Тогда, зачем мы вступаем в тюремные банды? Тюремные администраторы скажут вам, потому что мы «расисты», «разжигатели ненависти» и, — самое убийственное — «нацисты». Они расскажут вам, что мы хотим участвовать в организованной преступности и свергнуть правительство, и что мы верим в сумасшедшие теории заговора. Справедливости ради надо сказать, что есть некоторые члены банды, которые соответствуют этому набору. Однако, ни по одной из этих причин белые не организовывают новые и не присоединяются к уже существующим тюремным бандам. В течение нескольких лет, я был одним из главных членов одной из самых многочисленных белых тюремных банд в Техасе и я знаю, почему они делают. Основная причина присоединения белых к тюремным бандам, не имеет никакого отношения к преступному намерению, идеологии или даже расовым взглядам. Они делают это для того, чтобы выжить.

В тюрьме белых меньшинство, особенно в корпусах строгого режима. Из-за этого другие группы, — в особенности, чёрные, — на них охотятся. Я не имею в виду поиски выгоды, характерные для большинства расовых групп, когда их больше. Я имею в виду очень ощутимую, обычно сопряжённую с насилием ненависть к белым, обычно демонстрируемую чёрными и прочими цветными, как только они чувствуют, что их больше. Для защиты белые должны действовать сообща. Кроме того, белые банды очень слабо структурированы и участвуют в очень немногих организованных действиях в тюрьме, несравненно меньше, чем на воле.

На белых в тюрьме, — особенно, в местной, — сразу, как только они входят в ворота, начинают нападать. Большинство, особенно, те, кто помоложе, абсолютно к этому не готовы. У многих весь опыт насилия сводился к нескольким дракам во дворе школы. В них присутствует врождённое чувство честной игры. У них самый поверхностный опыт общения с представителями других рас. На воле им промыли мозги, и они думают, что мы все одинаковые, и «все расы равны». Они попадают сюда для прохождения своих болезненных и горьких университетов.

Если очень повезёт, то новый заключённый достаточно быстро получит помощь старшего и более опытного белого, который сможет подготовить его к тому, что его ждёт. Этот постарше и поопытней обычно является членом банды, хотя администрации как таковой он пока не известен. И именно поэтому он пока ещё находится среди остальных обитателей на общем режиме. Однако, как правило, молодёжь бросают шакалам на растерзание. Их запугивают, принуждают, угрожают насилием и избиением, и, в конце концов, их неизбежно избивают. Дело не в том, что белых избивают, дело в том когда, с какой частотой, и что с этим делать?

Больно, конечно, об этом писать, но, далеко не у всех наших молодых парней инстинкт воина. В ужасающих условиях многие ломаются и заканчивают тем, что позволяют себя опустить. Это означает, что у них появляется «защитник», — обычно чёрный, — которому они «оплачивают защиту» в форме льготных денег и/или сексуального подчинения. Можете вообразить себе какому глумлению и опущению он подвергается.

Ломаются не все белые. Многие стоят за себя, а это значит, что они вынуждены противостоять всем вызовам, которые им бросают. Дипломатии и компромиссам тут не место, так как многие негры рассматривают тюрьму как счастливый шанс отомстить белому.

Избиения часто принимают форму «тёмной». Группа небелых окружает белого и, сменяясь, бьют его. Каждый бьёт примерно по минуте, за ним становится новый и начинает бить с новой силой, не давая белому возможности перевести дыхание. В конце концов, он уже так избит, что едва в силах поднять руку, чтобы защититься. Ещё одна форма избиений — кодлой. Это когда внезапно нападают и забивают одного несколько человек.