Лики прошлого - страница 16
Популярность шарманки была огромной. Мастер И. И. Стененко изготовлял виолинооркестрины для городских каруселей и цирков, пикколинооркестрины для ресторанов и кафе-шантанов, заменявших 15–20 музыкантов. Его продукцию отличала высокая мелодичность звучания итальянского и русского строя, исполнения музыкальных произведений, как на лад духовых оркестров, так и симфонических. На двух валиках Стененского органа могло быть записано до 22 различных мелодий самого разнообразного оркестрового исполнения.
Одаренный музыкант Иван Иванович Стененко обучался с тринадцати лет (1877 г.) у Архипа Тарасовича Пивоварова, который получил вольную в 1850 году в г. Таганроге от помещика Полякова за то, что он «по образу привезенного из Италии органа» изготовил свой первый русский орган.
Будучи вольным, талантливый самоучка открыл в городе свою мастерскую, а в период Крымской войны переехал в г. Азов, где и обосновал свое органное производство.
Архип Тарасович оценил музыкальные способности и рабочую сноровку сироты Вани Стененко, послав его учиться в музыкальное училище за свой счет; после окончания обучения сделал его своим главным помощником, и, согласно завещанию, после смерти А. Т. Пивоварова Иван Иванович Стененко стал владельцем музыкальной мастерской, а в 1900 году переехал в г. Нахичевань, где купил подворье на 9-й линии № 31, устроив во дворе мастерскую по производству органов.
Имея высокую музыкальную одаренность и благодаря музыкальному образованию, Иван Иванович Стененко умел на слух записать мелодию и после этого перенести ее на валик шарманки, предварительно придав ей соответствующую аранжировку.
Изготовленные им шарманки отличались изяществом форм, красивой наружной отделкой.
Алексей Иванович Сулименко занимался изготовлением органов типа шарманок, стационарных карусельных. Он сдавал под залог в аренду органы и с этими шарманками ходили шарманщики по дворам, развлекая жителей города, зарабатывая деньги. Жил он на 11-й линии № 26, а после его смерти сыновья организовали свое дело братьев Сулименко по изготовлению и ремонту шарманок.
Сафронов занимался преимущественно ремонтом и наладкой карусельных органов. Если изготовлял шарманки, то не более одной в год.
Проживал он по 11-й линии № 33, и у ворот его дома красовалась вывеска «Органный мастер».
Конкуренции между мастерами не было, т. к. у каждого из них была своя сфера деятельности и соответствующая клиентура.
Органы-шарманки, привезенные из Швейцарии или Германии, имели один большой недостаток — в сырую или ветреную погоду звук в них «садился», т. е. они переставали звучать. Органы местного производства отличались устойчивым звучанием в любую погоду.
Шарманщики имели возможность ходить по домам развлекать жителей, собирать деньги. У таких шарманщиков нередко бывали ученые попугаи, вытаскивающие «счастье» из коробки с пакетиками, в которых были листки с «предсказаниями судьбы», или водили с собой мартышек, сидевших на органе, кривляющихся на потеху детям.
Такие шарманщики жили до пятидесятых годов нашего столетия, описывает И. Чардаров, они были современниками и моего детства, предсказателями счастья и будущего: Оскенов Захар Тарасович, Попов Илья Маркович, Тикиджиев Артем Емельянович, Караулов Карп Михайлович, Дураков.
Частенько под выходной вечером улицы наших городов оглашались звуками шарманки с проезжающей пролетки или телеги, на которой обычно сидел шарманщик в окружении отдыхающих, гуляющей компании, и медленно в такт раскручивал ручку шарманки с набитыми на валик любимыми ростовчанами мелодиями: «Запоздалая тройка», «Смерть разбойника», «Позарастали стежки-дорожки, где проходили, милого ножки», «Семь сорок», «Суббота». Эти и многие другие — русские, украинские, армянские, еврейские мелодии — долгие годы звучали на праздничных вечерах, свадьбах, крестинах, стали как бы народными и каждый пел их на свой лад, порой считая ее своей, чуть ли не принадлежавшей именно его нации.
Ни одно армянское торжество не проходило без того, чтобы в разгар веселья не вспомнили «Позарастали…», при этом не каждому музыканту удавалось сымитировать тембровую окраску шарманки, так как именно звуки, исходящие из этого волшебного полюбившегося ящика, были доступны и понятны простым трудовым людям, как было принято говорить в Нахичевани — «горячему краю», или же «сороковой линии» — «нахаловке».