Линия фронта - страница 25

К десяти часам на левом фланге полка еще шел бой: фашисты пришли в себя и цеплялись за каждый дом. Но правофланговый батальон уже овладел румынской деревней и закреплялся. Планы советского командования оправдались: находившийся в наступательной группировке и не ожидавший активных действий со стороны русских враг не смог оказать нашему передовому полку серьезного сопротивления. Наступающим красноармейцам досаждала лишь артиллерия противника, ливень снарядов рушился на атакующие цепи и переправу. Пехота, оставляя на огородах убитых и раненых, выходила из-под огня бросками, разорванный мост саперы завели на день в прибрежный камыш.

Плацдарм занимал уже более километра в глубину и по фронту. Разведка докладывала об интенсивном движении в тылах противника. Назревала контратака. Полк закреплял рубежи. К переднему краю потянулись санитары с носилками. По цепям забегали подносчики патронов. На окраину занятой деревни двинулись артиллерийские наблюдатели.

— Шире шаг! — подгонял своих Крутов.

Саперы шли, нагруженные пакетами МЗП[3]. Эти проволочные противопехотные сетки несли они на шестах. По переднему краю пучились сизые клубы дыма, но стрельба почти прекратилась. Над боевыми порядками стояла нехорошая тишина. Саперы бегом пересекли окраину только что занятой деревеньки. Возле, каменного погребка Евгений наткнулся на знакомого стрелкового комбата.

— Вон лощинка… — повел тот рукой, тоже сразу узнав Евгения.

Ставить МЗП начали с ходу. Через минуту отделение Буряка развернуло первый пакет, и Наумов скептически пробасил:

— Тянут сети рыбаки…

— Тю! Танк удержит! — возразил Буряк. — На гусеницу как намотается… — Но сам не очень-то верил в свои слова.

Слева и справа от саперов желтели свежие брустверы. Пехота закреплялась, меж ячеек бегали командиры.

— Соединяй напрямую! — резал рукой воздух пропыленный лейтенант. — Комбат приказал…

По дну лощинки вился проселок. После полудня по нему прошли полковые разведчики. Группу возглавлял рыжий Кузьмин, он дружески подмигнул Евгению:

— Пошли с нами!

— Рад бы в рай…

Кузьмин показал фляжку на поясе и, наступая на свою тень, ушел.

За разведчиками сомкнулись придорожные кусты, и шустрые дивизионные саперы перекрыли участок минами. Евгений успел заприметить там своих однокашников, хотел даже сбегать к ним, но минеры уже куда-то пропали. Прошло всего несколько дней, как Евгений распрощался с друзьями, с Гогой, но на войне день — год. Опустевшая дорога темной закорюкой гнулась в кустах. Евгений настороженно глядел туда, не зная, есть ли там свой дозор или же оттуда поглядывает притаившийся враг.

Над боевыми порядками медленно проплыла «рама». Где-то ухнула пушка, снаряд прошуршал над головами и упал у реки. Саперы, путаясь в ботве, раскидывали последние пакеты.

Закончив установку заграждений, взвод отошел за линию окопов. Не успели саперы закурить, как им приказали замаскировать передовой НП. Евгений назначил туда отделение Буряка.

— Руби кукурузу! — с ходу распорядился тот.

Бойцы секли сочные стебли топорами. Наумов сказал:

— Хлебушек…

— Скотине.

— Сами едят! Мамалыга у них — первая вещь! — вставил Буряк.

— Зачем же велел рубить? — спросил Янкин, чернявый и невысокий боец. На перевязи у него висела простреленная рука. Рука подживала, и он, забывшись, то и дело выдергивал ее из марлевой петли. Янкин вздохнул, поправляя бинт и опасливо поглядывая на Евгения. Крутов грозился отправить его в госпиталь еще в день своего прибытия в полк. Возможно, Евгений и настоял бы на своем, но его вскоре вызвали в штаб, и он ушел с разведгруппой. Потом полк начал наступать, и вот Янкин долечивался во взводе. На него махнули рукой: положение в роте аховое, полковые саперы потеряли за последние дни более двадцати человек.

Янкин управлялся одной рукой. На него смотрели как на инвалида и не обращали внимания на воркотню и раздражительность. Янкин перебирал стебли, выламывая неспелые, молочные початки.

— На продажу? — заводил его Наумов.

— Вяжи-ка маты, дядя…

Никто не заметил, как подошел командир роты. Бойко понаблюдал работу, присел на краю свежей воронки и по старой политруковской привычке полез в сумку за газетой.