Линия фронта - страница 26

— Пусть теперь немец мира просит, — произнес Буряк.

— Кобыла с волком мирилась… — буркнул Янкин.

— Мы на его территории?

Большинство бойцов, да и Евгений, считали в это время, что наступление полка только началось. Хотелось верить — опрокинем врага на его же территории! Того самого врага, что трубил о блицкриге и скором вступлении в Москву.

Как ни тяжело было в первые дни войны, но Евгений ухитрялся заглядывать в газету, знал о том, что в стране перестраивалась хозяйственная жизнь и развертывались вооруженные силы, фронт пополнялся политбойцами-коммунистами, на предприятиях возникали боевые группы и истребительные батальоны, формировалось народное ополчение. На оккупированных территориях уже действовали партизаны. Советские люди не просто уходили со своей земли — они угоняли подвижной состав, увозили хлеб и горючее, эвакуировали предприятия.

Красная Армия на всех направлениях вела тяжелые сдерживающие бои. Самоотверженная оборона и контрудары по танковым клиньям врага дали свои результаты: к исходу третьей недели войны фронт на ленинградском, смоленском и киевском направлениях несколько стабилизировался. На северо-западе он перехлестнул южную границу Эстонии, далее спустился на Западную Двину и тянулся по Днепру, где передовые части немецкой группы армий «Центр» натолкнулись на организованное сопротивление войск второго стратегического эшелона Красной Армии.

Евгений слыхал, что на днях фашистские войска, овладев Житомиром, начали наступать в сторону Киева, а наши войска нанесли контрудар по немецкой клешне — наступление противника в этом районе было приостановлено. И с тем большим нетерпением он ждал новостей.

Бойко развернул газету, но она была не свежая, и он не стал читать. Видя, с каким сожалением проводили глазами саперы сложенный лист, он поведал, что знал, на словах. Он не смягчал обстановки, рассказал даже о своей встрече с диверсантами. «Над правдой не мудруй…» — это было его правилом.

— Нельзя долго на чужой стороне, — произнес Наумов, подмигивая Янкину.

— Фрицу можно, а нам…

— Ты вот подлечишься да и станешь за румынкой ухлестывать!

— У меня законная есть.

— Хо-хо… Здравствуй, женившись, да не с кем спать! А бабы тут черноглазы, огонь!

— Мастак, вижу, по этой части.

— По всякой. За вкус не берусь, а горячего сварю. Я солдат!

Бойко украдкой, по-мальчишечьи приник носом к рукаву гимнастерки. Он вспомнил Симу, и не пороховой дым, а едва приметный домашний дух почудился ему. Он отвел руку и размашисто хлопнул ладонью по земле, приглашая Евгения сесть. Тот спустил ноги в воронку, и несколько минут они говорили по делу.

Отсюда, со ската, открывался весь плацдарм, хотя в разномастных клочках зелени ни пехота, ни окопы не были видны. Лишь по дороге мчалась на рысях батарея да встречь ей плелась к переправе группа раненых. Прикрывая ладонью глаза, Бойко следил за батареей. Но мысли о Симе тревожили ротного.

— Ты ж не семейный… — обронил он.

— Нет… — ответил Евгений, но в душе воспротивился: что значит — не семейный? А мать с отчимом? Или дед, у которого он столько прожил?..

Контратака противника началась неожиданно. Гукнул залп, снаряды ударили по переправе. Еще залп — и стрельба перешла в сплошную канонаду, загорелась деревня. На жарком горизонте закурило, по дороге к плацдарму выдвигалась колонна немецких танков. По ним из-за реки открыла огонь дальнобойная артиллерия.

На угрожаемый участок бросили саперов с минами. Бойцы несли в руках по две зеленые коробки.

К Евгению прилип овод. Евгений неловко сучил занятыми руками, вертел головой и чертыхался.

— Дозволь, взводный, шарахну миной!

Это Буряк, он один из всех балаболил. Евгений дернул плечом, согнал со щеки овода, А Буряк уже приставал к Наумову:

— Запевай, слышь!

На плацдарме перестрелка учащалась. Каждому разрыву вторило эхо. Отзвук плыл со стороны опаленного холма, рыжая макушка которого сливалась с горячим горизонтом; в застоявшемся воздухе пахло гарью, и казалось, будто небо занялось и пожар перекинулся через горку, приближался…

— Шире шаг! — повторял Евгений.

На взгорке саперов встретил Бойко. Он окинул взглядом усталые лица и на ходу выслушал доклад Крутова. Позади, в клубах дыма, просвечивала река, по ней сновали десантные лодки, к берегу подваливали паромы с орудиями.