Линия фронта - страница 34
— Так ты еще и алкоголик!
— В праздники…
— Таких гостей в коридоре к стенке прислоняли: топай, мол, родимый, помахоньку домой… бай-бай…
Кругом давно ржали, и Янкин тоже не выдержал. Потом он прокашлялся и неожиданно хорошим голосом запел. Его поддержали; песня была старая и подходила к общему благодушному настрою.
Старый гетманский шлях резал с юга на север дубовый лесок. В низине, где работали саперы, дорога была мощеная, и старый булыжник отсвечивал сизыми плешинами.
Крутов задал отделениям работу и присел на обочине, ожидая Бойко, который ушел в штаб полка за новыми картами: полку дали дополнительное направление.
Евгений сидел в полудреме, и саперы, не обращая на него внимания, готовили на проезжей части колодец под фугас.
— Тошнит от такой работы, — жаловался Янкин. — Сам когда-то строил, сам же ломаю…
— А которые хлеб жгут?
— То близь передовой, а то здесь… Резерв!
Бойцы примолкли. Оба смотрели вдоль дороги на север, туда, где каменка, взбежав на подъем, утыкалась в непроглядно темную стену леса. Оба вслушивались, будто сюда могли долететь звуки грозных сражений на подступах к дальнему Смоленску или Киеву.
— Я так мерекаю, — нарушил паузу Наумов, — скоро опять наш черед.
— Тю! Карту видел? До фронта сто верст…
— Ну, видел. А только — мы пойдем. Начальство который день на колесах — верный признан, вперед поведет.
— Зачем же тогда дорогу портим? — Сидящий на песке Янкин перекидывал с руки на руку пудовый камень.
— Препятствие. На всякий пожарный…
— Страте-ег! Предусмотрителен ты стал, Наумыч. Тебя послушать: куда ни кинь — всюду клин!
Евгений слушал разговор бойцов и сам хотел вмешаться в беседу, но какое-то подсознательное любопытство сдерживало его.
А положение на фронтах оставалось тяжелым. После нескольких дней затишья, когда хотелось верить, что враг остановлен и начался долгожданный поворот в войне, противник опять усилил давление. В военных сводках вновь замелькали оставляемые Красной Армией города и села. Правда, наши войска, упорно обороняясь, по-прежнему наносили мощные контрудары. И одни лишь слухи об этих контрударах, иногда преувеличенные и искаженные молвой, возвращали Евгению доброе настроение. Но очередная сводка Совинформбюро опять напоминала о суровой действительности.
Командир роты неожиданно появился откуда-то из лесу, и Евгений заметил его, когда тот уже присаживался рядом.
— Заждался? — спросил Бойко, вытаскивая из раздутой сумки карту-склейку.
Вместо ответа Евгений загнул лист и прочел на обрезе название города, что лежал на север от места их расположения.
— Новое направление? — проронил он.
— Да. Поедешь с Журковым по второму маршруту. — Бойко провел пальцем по жирной коричневой линии, пробитой через оба листа. Маршрут тянулся километров на тридцать.
— Еще клешня?
— Вроде бы… — нехотя ответил Бойко.
— И оттуда жмет, и отсюда… Длинные у фрица руки…
— Обрубим!
Евгений смолчал. Однако Бойко почувствовал его настроение. На какой-то миг он задержал взгляд на разрытой дороге, отметил, как ловко орудует блестящей лопатой Наумов.
— Э, друг мой… Так замуж не выходят. — Бойко осекся и прикрыл глаза, в долю секунды перед ним мелькнуло лицо Симы, заслонилось толпой бредущих по дороге беженцев… Он с горечью подумал, что ничего не знает об участи жены, не знает даже, успела ли она выбраться из приграничного города. — Раскис ты, Женя.
— Я ничего…
— Вижу, какое «ничего»! Резерв — значит, ударим! Ударим, не сомневайся!
Рекогносцировка маршрута заняла все светлое время, и только к вечеру Евгений и начальник разведки вернулись в полк. Картина тут за день изменилась: зеленая лесная опушка, насколько хватал глаз, темнела завалами. Кряжистые дубы лежали впереплет с ясенем и березой, и лишь изредка торчала нетронутая акация. У самой дороги стояла обкиданная завязью дикая груша. Евгений сполз с седла, сбил носком белую шляпку поганки и едва удержался на затекших ногах. Нагнул ветку груши.
— Заходи, — пригласил его Журков.
Собственно, Евгений искал случая заглянуть к разведчикам, надеясь повидать Аню, и вот, приглашение.