Лишь небеса знают - страница 11

— Здравствуйте, тетя Фиби.

Фиби, готовая было кивнуть в ответ, в ужасе уставилась на Сэмюэля.

— Лиз-з-зи? Что за терзающий уши звук? Поверьте, Сэмюэль, это похоже на царапанье кошачьих когтей.

При слове «кошачьих» Лиззи покосилась на парочку, сидевшую на спинке кресла тети Фиби. Один был белый голубоглазый, второй — пятнистый, рыжий с черным и с рыжими глазами. По тому, как они сейчас на нее глядели, было очевидно, что поладить с ними едва ли возможно.

— Вы для чего-то зовете это дитя Лиззи, в то время как у нее есть чудесное, данное ей при крещении имя. Чем вам не угодило ее полное имя — Элизабет, или в конце концов Амелия?

— Терпеть не могу имя Амелия, — подала голос Лиззи.

— Не начинай говорить, пока к тебе не обратились, девочка, — оборвала ее Фиби и обратила на Сэмюэля взгляд, означавший, что она ожидает от него ответа на свой вопрос — Итак?

Сэмюэль растерянно пожал плечами:

— Не знаю, Фиби, для меня она всегда была просто Лиззи, вот и все.

— Таким образом, мы сразу выявили причину, — уверенно продолжала Фиби, кладя руки на набалдашник трости. — Не вызывает удивления, что девочка, вынужденная по недоразумению носить имя Лиззи — вульгарна, недисциплинированна и строптива. Вы нанесли этому ребенку непоправимый ущерб, называя именем, в котором буквально звенит легкомыслие. — Она снова посмотрела на Лиззи. — Мы начнем с того, что навсегда забудем чудовищное имя, которое никто больше не произнесет в этом доме, где нет места дурному вкусу. — Сделав паузу, Фиби поднесла руку к высокому кружевному воротнику, но вскоре заговорила опять: — Господь проявил милосердие, не позволив бедняжке Пейшенс дожить до сегодняшнего дня и увидеть, до чего докатилась ее дочь. — Она покачала головой. — Пейшенс всегда связывала с Элизабет самые большие надежды. Разве я не права, Сэмюэль?

Сэмюэль согласно кивнул.

— С этой минуты тебя зовут Элизабет, а в самом худшем случае Элайза или Лайза.

— Я — Лиззи, — упрямо возразила Лиззи, — и мне это нравится.

— Тихо, девочка, или я вынуждена буду приказать Питерби принести сюда трубку с опиумом. Тебя будут называть так, как считаю нужным я, а говорить ты будешь только тогда, когда тебя об этом попросят. — Показывая всем своим видом, что разговор окончен, Фиби, обратившись к дворецкому, сказала:

— Отведи ее на кухню, Питерби.

— Если у него получится, — огрызнулась Лиззи, с сомнением покосившись на старика.

Это замечание вынудило тетю Фиби, стукнув ее веером по руке, отдать еще более решительный приказ Питерби:

— Пускай Лидди напоит ее чаем… на кухне.

— А вы будете пить чай, мэм?

— Да, как всегда в гостиной. Напомни Лидди, чтобы подала еще одну чашку для мистера Робинсона. Боюсь, манеры этой крошки вызовут у меня несваренье желудка, — добавила она, обращаясь уже к Сэмюэлю.

— Манеры, Фиби, это еще не самое страшное. Честное слово, если бы я мог предвидеть, что мне предстоит пережить, ни за что не заводил бы столько детей.

Лиззи последовала за Питерби, слыша, как тетя Фиби говорит:

— Мы еще побеседуем попозже, Элизабет, после того, как я попрощаюсь с твоим отцом.

— До свиданья и счастливого пути, — буркнула Лиззи себе под нос.

Когда Тэвис Маккинон в возрасте двадцати одного года приехал в Нантакет вместе со своим братом Николасом, одиннадцатилетняя Лиззи бегала с косичками в голубом платьице и белом переднике. Она влюбилась в Тэвиса с первого взгляда. Влюбилась потому, что он вышел из радуги…

За год до этого она лишилась матери и чувствовала себя ужасно одинокой, никак не могла понять, почему у всех детей на острове есть мамы, а у нее нет. Отсутствие в доме мужчин было в здешних местах делом привычным. Отец, брат, а иногда тот и другой, уйдя в море на китобойном судне, могли не возвращаться несколько лет, как, например, капитан Бен Уорт, живший на Либерти-стрит, который провел в море сорок один год, а дома — всего шесть. Случалось, что ушедшие в море и вовсе пропадали без вести.

Домом обычно управляла мать семейства, у которой иногда имелось и собственное дело. В семье Лиззи вышло как раз наоборот — отец занимался домом и владел юридической фирмой. И все же, хотя Сэмюэль был любящим и преданным отцом, Лиззи чувствовала себя всеми покинутой. У братьев была своя компания, папа заботился о ее младшей сестре — Салли, Салли возилась с малышкой Мэг, а Лиззи оставалась одна, пока в ее жизни не появился дедушка.