Лишённые сна - страница 4

– Вереечке?

– Да, это за городом, – Лана поморщилась, потёрла маленький носик и посмотрела на руку – та была в крови, – опять! – расстроилась девушка.

– У тебя есть, ну, салфетка или платок? – растерялся Лёша.

– Да, – говорила она, доставая из кармана куртки замызганный кусочек ткани, – не пугайся, Лёшенька, у меня часто такое.

– Всё из-за болезни, да?

– Из-за химии, она меня спасает, но, видимо, большой ценой. Вливают больше литра яда, а ему что плохие клетки, что хорошие, – всё равно. В первые часы даже ходить сама не могу, как будто три бутылки шампанского в одного влила.

– И что говорят врачи?

– А чего они скажут? – она тяжёло вздохнула и положила лысую голову на Лёшино плечо. – Я так больше не могу, каждое утро просыпаюсь от тошноты, то ли правда сдержаться не могу, то ли от жизни противно. Ещё к этой скамейке сразу подойти не могу! Не понимаю, правда на ней кто-то сидит и плачет… или кажется мне. Ты не подумай, умереть я не боюсь, Лёшенька, мне умирать страшно. А ещё представляю, как стою на краю крыши, делаю шаг, лечу вниз и вдруг вспоминаю что-то, чего не успела при жизни, а уже поздно; вот этого чувства больше всего боюсь.

– Я тебя спасу, – прошептал Лёша, – тебе нельзя просто так уйти от меня.

– Ты так зациклился на мне… оно того не стоит.

– Поверь мне, я слишком сильно себя люблю, чтобы брать в пару не самую лучшую девушку на этом свете. И я решительно не понимаю, чем ты меня держишь, но чувствую, что должен тебе помочь.

– Мне нравятся твои глаза, – сказала она, приподняв голову и улыбнувшись, – они как будто выложены лепесточками…

– Мы… – он улыбнулся от неловкости, – ну, мужчины, так голодны до комплиментов, что не умеем их правильно принимать. Я даже не знаю, что сказать.

– Ничего не говори, – хихикнула Лана, вернув голову на его плечо. – Ты останешься со мной, будешь рядом?

– Я вернусь к тебе, когда они расскажут, как можно избежать смерти.

– Ты думаешь, им доступно это знание? – она ещё крепче сжала Лёшину руку. – И всё только из-за того, что они не ложатся спать?

– Мало не ложиться спать, Лана, – Лёша крепко обнял её за плечи и нежно поцеловал в лоб, – нужно всегда быть бодрым.

Эту легенду Лёша, казалось, знал всегда: оказавшись в П-м микрорайоне, идите по самой людной улице в сторону церкви, затем сверните налево и, не доходя сотню метров до дома культуры, вновь поверните налево. Там, во дворах, в окружении невзрачных трёхэтажных домов вы увидите небольшое заброшенное здание магазина хозтоваров – их здание; двери его закрыты, окна выбиты, а крыша полностью отсутствует. Говорить с Лишёнными сна опасно, тем более на их территории. Чтобы проникнуть за закрытую дверь и оказаться не в заброшенной развалюхе, а по ту сторону, нужно было пройти через так называемую лоботомию – лишить себя рассудка, стать бездумным телом, глупой болванкой человека, и лишь тогда они откроют.

Поздно ночью Лёша присел у двери и, несколько раз оглядевшись по сторонам, принялся вдыхать газ из дешёвой пластмассовой зажигалки. Чувства покинули его, голова стала тяжёлой-тяжёлой; затем неожиданно пришла лёгкость, перед глазами побежали белые пятна, в ушах зазвенело, и в этом звоне юноша стал слышать тихие голоса:

– Пусти его, пусти его!

– Пустите меня, – пытался говорить он, но слова не покидали его рта.

И вдруг темнота окутала Лёшу, холодный мрак проглотил его целиком, и ничего не было вокруг: ни цвета, ни голоса, ни запаха.

– Ну, приехал, открывай глаза! – скомандовал кто-то приятным баритоном.

Юноша вздрогнул, в ужасе разбросав руки, и открыл глаза. Он лежал в углу огромного концертного зала, одетый в белое ночное платье; всё вокруг: начиная стенами и полом, и заканчивая креслами и перегородками – было выложено белой кафельной плиткой.

– Зачем? – спросил его обладатель баритона – лысый кареглазый мужчина, что сидел рядом с Лёшей на небольшой кафельной скамейке.

– А? – удивился он, широко раскрыв глаза. – Как уйти?! – закричал.

– Всё теперь… так, заткнись и слушай, – приказал мужчина. – Зовут меня Романов, а тебя, значит, Алексей… тебе здесь не место.