Лишний человек - страница 21

Вообще перед концертом Ване следовало бы отдохнуть, но тревоги последних дней не отпускали, не давали расслабиться, и он никак не мог сосредоточиться на предстоящем выступлении. Еще и проснулся ни свет ни заря — он теперь подолгу подстраивается под местное время, не то что раньше. Раньше ему и перелет через океан был нипочем, и жалобы коллег на джетлаг казались капризом. Э-хе-хе…

Промаявшись до восьми часов, он не удержался и позвонил Саше. Тот ответил сразу — тоже небось с утра на ногах, ищет дорогую пропажу, и вовсе даже не Сёму уже, а Великашу. Хотя как ты его теперь найдешь? Они еще успели расспросить врача по горячим следам, пока он помнил своего загадочного пациента, но это ни к чему не привело. Пациент во время осмотра выглядел бодрым и вполне здоровым, после выписки сам собрал вещи, сам ушел. Кажется, вызвал такси, сел в него за углом и уехал.

При упоминании про такси Ваня обернулся к Саше: «Слушай, а та машина, на которой он тебя вез из аэропорта?» Саша помолчал, что-то соображая, и они, наскоро попрощавшись, помчались на парковку, куда Саша лично перегнал машину и где она благополучно простояла все эти дни. А теперь ее там не было. «Так я и думал, — заключил Ваня с мрачным удовлетворением. — А ключи? Ключи-то у тебя?» Саша потерянно покачал головой. Ключи он оставил в ящике тумбочки в больнице, вместе с остальными вещами. И Великаша просто забрал их, сел в свой автомобиль и уехал. «Но… зачем? Почему? Почему ты их ему отдал?» — Ваня не мог подобрать слова, способные в полной мере выразить его недоумение. «Но это ведь его машина», — только и сказал Саша, и Ваня махнул рукой и не стал его ни в чем укорять. Саша тут уже сколько времени один все это раскручивает, неудивительно, что голова у него пошла кругом и он прошляпил и ключи, и машину, и ее владельца. Хотя нет, это несправедливо, прошляпили они вдвоем. Не нравится, как Саша ведет дело, веди его сам, сказал себе Ваня. Вот сегодня отработать концерт — и все, он свободен как минимум на неделю и тоже может подключиться к расследованию в полную силу. Это он и сказал мрачному Саше по телефону за утренним кофе.

— Я сегодня еще в полицию пойду, — сообщил Саша. — Правда, толку от них чуть… Но все-таки, машина — это уже кое-что, у нее номер есть.

— А с другой стороны, зачем нам… ай, блин!

— Что?

— Ничего. Бутерброд уронил.

— Маслом вниз?

— Не просто вниз, а на новые брюки. Сейчас, погоди, а то я телефон еще в чашку уроню…

— Положи его и включи громкую связь.

А и правда. Все-таки голова у Саши с утра соображает получше.

— Так вот, я говорю, а зачем нам, в сущности, его искать? Великашу то есть. Он нам отдал телефон. А больше у него ничего за душой нет, он не дальше нас продвинулся в этом деле.

— Он знает еще что-то.

— Ну… допустим. Но делиться с нами все равно не хочет. Если захочет — он знает, как нас найти. Или ты хотел добыть у него показания против его воли? Ну там, я не знаю, пытать его оперой, а?

— Возможно. Привязать к стулу и заставить слушать, как ты поешь, пока во всем не признается.

Ваня взял небольшую паузу, чтобы осмыслить услышанное и доесть бутерброд.

— Я не знаю, был это комплимент или оскорбление, — сказал он наконец, — но в любом случае ты мне льстишь. И в любом случае он уже избежал этой жуткой перспективы. И, напоминаю, мы ищем Сёму. На кой ляд нам сдался Великаша, если он не может или не хочет нам в этом помогать?

Теперь настал черед Саши помолчать.

— Эй, ты там?

— Да. Я просто думаю, как он теперь будет? У него же ни денег, ничего. Он к человечьей жизни не приспособлен.

— Он был бы тронут твоей заботой, — сказал Ваня. — Лично я растрогался. Но мы и так уже обошлись с ним лучше, чем он заслуживает. Думаю, наша совесть чиста. Мы сделали все, что могли. И он ясно дал понять, что больше ему от нас ничего не надо. Давай уважать решение взрослого человека.

— Да какой он взрослый… Младенец в джунглях.

— Все равно нам его не найти теперь. Он ведь знает, что мы его ищем, и будет прятаться. Причем ему даже следы заметать не надо, они сами пропадают. Это сколько времени надо будет убить… Ну что, у нас дел других, что ли, нет? Поважнее?