Лишний человек - страница 36

— Начнем, пожалуй! — с энтузиазмом откликнулся Ваня и скорчил зверскую гримасу.

Люша захлопала в ладоши, Вера уронила очки, а Саша пошел будить пианиста.

— С какого места играть? — спросил пианист, протирая глаза.

— Вот с этого… где оно… ну, где они начинают раздеваться… то есть, тьфу, где дуэль.

— Что?

— Вот отсюда.

Пианист выжидательно оглянулся на Веру и заиграл, испуганно высовываясь из-за рояля. Но ничего особо страшного не произошло, хотя Саша поймал себя на том, что тоже ждет начала, затаив дыхание. Ваня и Сёма за долгие годы сценической карьеры спели вместе чертову уйму дуэтов и научились комбинировать голоса, которые изначально не очень-то подходили друг к другу. Только ведь Сёма утратил этот опыт вместе с воспоминаниями, и как они теперь справятся?

Но самих исполнителей это нимало не смущало. Видимо, они уже успели порепетировать вдвоем, потому что… Саша прислушался. М-да, они совершенно точно это репетировали. Остается надеяться, что Вера оценит их старания по достоинству.

А они очень старались. Ваня вел свою линию отрешенно, нежно и почти жалобно. Сёма пел с печальной решимостью, которая ему самому явно причиняла боль, но он полностью был в ее власти и не мог освободиться.

— Мило, — сказала Вера. — Упыри, значит. Это вы верно подметили. Только Сёма торопится под конец, а Ленский тут должен перейти на открытый звук, и посмелее, ну вот как в предсмертной арии. А так вообще неплохо.

— Мы знали, что тебе понравится, — Ваня довольно улыбнулся. — И вполне мрачно, по-моему. В готическом духе, а?

— Только у клопов нет зубов, — вставил Саша.

— Ты зануда, — сказал Ваня печально. — Ты ограничиваешь нашу творческую мысль. И вообще тебя с биофака выгнали, так что не умничай тут!

— Меня не выгнали, я сам ушел.

— Дальше играть? — спросил пианист. — А то мне домой уже скоро.

— Играть. Еще раз, с самого начала, и с нормальным текстом. Без упырей, ладно?

— Ну так-то у нас и без упырей есть версия, — сказал Сёма. — Только Ваня застеснялся ее исполнять. Он еще не такой раскрепощенный, как я.

— Какое нетипичное для него благоразумие! Ваня, ты здоров ли?

— Вообще несправедливо получается, — вздохнул Ваня. — Вот хор может петь любую лабуду вместо нормального текста. Да они и поют, там вечно никто слов не знает.

— Им можно, они хор, все равно никто не разберет.

— Я тоже могу петь так, что никто не разберет! Показать?

Вера хотела было что-то ответить, но, к счастью для Вани, в этот момент дверь распахнулась и в проем просунулась взлохмаченная голова помрежа.

— А, вот вы где!

— Что еще такое? — Вера раздраженно обернулась.

— Да искал вас тут один…

— Кто?

— Не знаю. Какой-то человек с ружьем, — рассеянно сказал помреж и исчез. Через мгновение из коридора донесся его бодрый голос: — Вон там они, репетируют!

Они замерли в растерянности, только Люша чуть слышно ахнула, и в наступившей тишине отчетливо зазвучали приближающиеся шаги — тум-тум, тум-тум, тум-тум, как тяжелая поступь неминуемой гибели. Саша коротко глянул на Ваню, но тот и сам сообразил, что к чему, и жестом велел Сёме спрятаться за бутафорской колонной. Саша бросился к дверям, но захлопнуть их уже не успел и столкнулся нос к носу с тем самым человеком.

У него действительно было ружье.

Держал он его неловко, прямо за середину ствола, чуть на отлете, и Саша отобрал ружье в два счета, вежливо, но решительно.

— Это что вообще такое? — грозно спросила Вера, которая тоже как-то незаметно оказалась рядом.

— Ружье, — глупо ответил человек, в ужасе отпрянув от Саши. — Это вот… ну, Дмитрий Иванович…

— Дима?

— Ну да. Художник. Это для него.

— Так его здесь нет.

— Да я знаю, мне сказали. Говорят, спроси тогда у режиссера, вот я и ищу режиссера.

— Ну я режиссер.

— Так это, значит, вам.

— И оно не настоящее, — сказала Люша, осторожно выглядывая из-за Сашиного плеча.