Логика птиц - страница 28
Вы отступили от дружбы, а это нельзя,
вы показали себя лицемерами.
Если ты нашёл друга, стал ему помощником,
то другом и оставайся, даже если тот в неверие впал.
Друг принимает твою беду сердцем,
если сам в тот момент сто тысяч раз счастлив.
Когда шейх попал в пасть кита[145],
вы все испугались стыда и позора.
Но позор — основа любви,
каждый, кто от этой тайны отворачивается — недозрелый».
Все оправдывались: «Зря ты нас упрекаешь,
к рассудку его мы взывали не раз и не два.
Готовы были мы и остаться с ним,
и вместе жизнь провести в радости или в горе,
воздержанность продать и позор купить,
от веры отречься и христианами стать.
Однако шейх повелел,
чтобы каждый из нас от него отвернулся.
Он не увидел в нашем присутствии пользы
и обратно нас всех отослал.
И вот — мы по его приказу вернулись,
всё рассказали, не утаив ничего».
Но возразил асхабам мюрид:
«Если вы приложили усилие, то
ваша заслуга видна только Богу,
в Его присутствии всегда вы с головы до ног.
Но пока перед Ним лишь в жалобах на невзгоды
вы опередили друг друга.
Если бы Истинный увидел вашу тревогу,
Он быстро вернул бы вам шейха.
Вы покинули своего наставника,
но зачем вы от Истинного отвернулись?»
Когда мюриды услышали эти слова, от стыда
никто не поднял глаз.
Муж сказал: «Сейчас от стыда нет толку,
дело сделано. Встанем же быстро.
Быть на пороге Истинного следует нам,
жалуясь Ему, посыплем головы пеплом.
Одежду из бумаги[146] наденем все,
дойдём наконец до нашего шейха все».
Вышли они в сторону Рума из арабской земли,
ночью и днём держа затворёнными двери душ своих.
У порога Истинного каждый сто тысяч раз
то милосердия просил, то горько плакал.
Полных сорок дней и ночей
не сходили они с одного места.
Никто из них не спал сорок ночей,
никто не ел и не пил сорок дней.
От смиренной мольбы благородных мужей
бурно вскипели небеса,
все ангелы на небесах и земле
от скорби оделись в синее[147].
Наконец была принята молитва стоящего впереди,
долетела стрела молитвы до цели.
После сорока ночей тот благородный мюрид
сидел в одиночестве, погрузившись в себя.
Ранним утром принёс ветерок мускусный аромат,
открылся тайный мир сердцу мюрида.
Мустафу[148] увидел — появился, словно луна,
с вьющимися чёрными волосами.
Тень Бога на земле, солнце лика Его,
сто миров полных душ посвящены одному его волосу.
Ступает величаво, улыбается,
любой, кто его увидит, растеряется.
Мюрид, его увидев, вскочил на ноги:
«О Посланник Аллаха, помоги мне!
О указывающий всем путь во имя Бога,
шейх наш заблудился, ему путь укажи».
Ответил Мустафа: «О великий в усердии,
ступай, снял я с шейха оковы.
Не ослабевало твоё великое усердие,
пока не освободило шейха, достигло оно своей цели.
Между шейхом и Богом с давних времен
лежали пыль и прах, очень чёрные.
Эту пыль мы убрали с его пути,
во тьме его не оставили.
Каплями из безграничного моря Милости, словно росой,
мы обрызгали шейху жизнь.
Сейчас дорога свободна от пыли,
покаялся он, грех простился ему.
Ты верно знай, что сто миров греха
от одного искреннего покаяния прощается.
Когда взволнуется море доброты,
стирает оно грехи и мужчин, и женщин».
Услышав его, мюрид от радости лишился чувств,
издав такой вопль, что небо вздрогнуло.
Известил он всех асхабов,
одарил их доброй вестью и собрался в путь.
Бежал он к шейху с асхабами, рыдая от радости,
пока не добрался до места, где шейх свиней пас.
Увидели шейха — стал тот словно огонь,
мятущийся, радостный.
Забыл про христианство,
зуннар свой развязал.
Скинул шапку габров[149]
душа его вышла из христианства.
Шейх, заметив асхабов вдали,
среди них себя тусклым увидел.
Разорвал одежду на себе от стыда
и голову прахом осыпал от безысходности.
То кровавую слезу ронял, словно туча,
то вообще от души хотел отказаться.
То завеса небосвода сгорала от вздоха его,
то кровь закипала в венах его от раскаяния.
Мудрость и тайны, Коран и хадисы,
что с его души были полностью смыты,
всё это разом на память ему пришло,
разорвал он путы невежества и беспомощности.
Когда увидел он своё состояние,
пал на землю в поклоне, заплакал навзрыд.
Выплакал слёзы, пошла из глаз кровь вместо слёз,
от стыда весь покрылся испариной.
Когда асхабы увидели его в таком состоянии,