Как спер его Славено-Росс,
Екатериной возрожденной:
У трона… агнец; в брани… лев;
Кого ни гром, ни Этны зев,
Ни бурь дыхание сурово
Не могут на пути препнуть,
Кому щиты… усердна грудь,
Закон побед… монарше слово.
[17]Ода на взятие Варшавы оружием Великия Екатерины, 1794.
Эта тенденция воинствующего национализма находит свое продолжение в творчестве откровенно реакционных поэтов-монархистов начала XIX в., таких как, например, П. И. Голенищев-Кутузов.[18]
То, что во времена Ломоносова в силу исторических условий несло в себе определенный прогрессивный смысл, просто повторяемое в новых изменившихся условиях, будучи лишенным источников своего органического проявления, закономерно приводило к упадку поэзии, распаду одического жанра.
Мы коснулись лишь одического наследия Николева. Следует, правда, признать, что существует точка зрения, разделяемая целым рядом литературоведов, на якобы имевшую место оппозиционность и даже гражданственность общественно-литературной позиции Николева. Подобная точка зрения, на наш взгляд, нуждается в пересмотре. По существу, она основана на нескольких репликах из трагедии Николева «Сорена и Замир» (1785), вне учета как специфики трагедийного жанра, каким он сложился в XVIII в. после Сумарокова, так и всего остального наследия Николева. Вопрос о соотношении эстетических позиций с общественно-политическими взглядами у писателей XVIII в. еще ждет своего подлинного решения.