Ловцы троллейбусов - страница 22

В один из дней отчаяния вдруг позвонил Ходоров. Уже давно никто со службы не интересовался мной, и его внимание меня крайне растрогало. Он предложил встретиться и потолковать. Я, не задумываясь, пригласил его к себе.

– Почему я захотел с тобой увидеться? – заговорил он прямо с порога. – Да просто я всегда уважал твою решительность. И пришло время об этом сказать прямо.

– Тоже собрался уходить? – спросил я.

– Я? Нет, – отвел глаза он. Взгляд у него был тоскливый, волчий. И пальто было серое, длинное. (Он так и не разделся.) Зубы росли неровно.

– А как, по-твоему, я мог бы вернуться?

– Вернуться? – задумчиво повторил он. – А почему ты, собственно, ушел?

– Видишь ли... Тебе ведь известно, весной много людей начинает ходить по крышам, – начал я, извлекая из ящика стола свою общую тетрадь. – Едва пригреет первое солнышко и взмоет вверх упругий голубой купол неба...

Поначалу Ходоров слушал заинтересованно, затем заскучал.

– Позволь, – сказал он. – Ты целый трактат нафантазировал, а к делу это никакого отношения не имеет.

– Какому делу? – не понял я.

Он объяснил, что воспринял мое письмо как обращение в местком, а иначе вся эта писанина просто бессмысленна.

– Если, разумеется, ты всерьез хочешь вернуться, – туманно намекнул он, и я опять увидел волчий его оскал. – Для этого тебе необходимо заявить, что стул, с которого ты упал, не был отремонтирован по вине Домотканова. Ведь его обязанность – следить за сохранностью мебели и прочего инвентаря. И о необходимости пропускной системы ты тоже остро подметил. Ну до каких пор это будет продолжаться – идут в словарную редакцию, а попадают к нам? Мне и самому надоели эти визитеры – то с тягловой козой, то с грифелем, то с выпавшей строкой: «Врач» – смотри «враль»... Был бы внизу вахтер, он бы им растолковал. И опять это камешек в огород Домотканова. Кому, как не ему, оргвопросами заниматься?

Только тут я понял истинный мотив его визита. Я поднялся и сказал ему, чтобы он убирался. В ответ он обозвал меня трусом и тряпкой.

– Я бы мог и без твоей помощи обойтись, – заявил он. – У меня, если хочешь знать, щука говорящая есть. Только попроси – мигом исполнится.

– Врешь, – сказал я. – Если она у тебя и была, то ее вместе с холодильником украли. И хорошо сделали. В таких руках от нее только вред.

Он ушел. А я остался один. И долго еще не мог успокоиться, Я понял: о том, чтобы вернуться на прежнее место, не может быть и речи. Но я дал себе слово помочь Илье Ильичу в начатой против него интриге.

С Ильей Ильичем я намеревался поговорить на следующий же день, но утро принесло новые неожиданности. Я не пошевелился, когда в дверь позвонили. Моя тактика была: лежать подольше под теплым одеялом и экономить силы. К тому же ждать было некого.

Позвонили еще раз, нетерпеливо и настойчиво. Да, некого, снова подумал я... Разве что почтальона с письмом от друга? При мысли о почтальоне я спустил ноги на холодный пол и поспешил в прихожую. Как назло, заело замок, мне не удавалось сдвинуть защелку. С наружной стороны что-то поскрипывало – словно майский жук расправлял жесткие крылья. Я поднатужился, ухнул – дверь распахнулась...

Передо мной стоял небольшого роста, с румяными, как бутафорские яблоки, щечками мужчина. Черные баки аккуратно подстрижены, вдумчивые, слегка навыкате карие глаза устремлены на меня, ладно пригнанное кожаное коричневое пальто скрипело...

– Работник жэка Луйкин, – представился мужчина и шагнул через порог.

Я затрусил к выключателю. Прихожая озарилась бедным светом.

– Так-так, – сказал Луйкин, осматриваясь и поводя плечами. Неторопливо достал из кармана блокнот. – Жалоба на вас поступила. Не работаете, пишут. Деньги в долг берете и не возвращаете.

– Я устроюсь, – стал заверять я. – В самый короткий срок...

– В районе, между прочим, безобразия. Крадут холодильники... У вас, кстати, есть холодильник? – Опять он вперился в меня.

– Нет, – пролепетал я.

– Тоже украли?

Спрятал блокнот, еще раз окинул взглядом потолок и стены прихожей и двинулся к двери. Начал спускаться по лестнице, позвякивая подковами о ступени. Я догнал его.