Ловля ветра, или Поиск большой любви - страница 38

Ну да, деревянная такая веранда, просторная, с фигурными балясинами, со скрипучими досками медового цвета, по которым так приятно ходить босиком, со ступеньками в сад. Такую Вера Кудашкина видела в кино. Там был еще низенький невзрачный дом, так себе дом, слова доброго не стоит, и к нему пристроена эта самая веранда. А на ней, значит, столик, покрытый вышитой скатертью. Цветы в прозрачной вазе на ветру чуть колышутся… И даже, представьте, качели на крепких цепях. За верандой перед домом раскинулась изумрудная лужайка. И все вглядывалась и вглядывалась в зеленеющие дали влюбленная киногероиня, все ждала, не покажется ли всадник с мужественным и красивым лицом, запыленный, усталый, но такой долгожданный и выстраданный…

Да и ладно бы с этим всадником, не нужен он Вере Кудашкиной. Но вот веранда… Уютная эта веранда поразила пятидесятилетнюю женщину в самое сердце.

Вера жила одна. Квартира у нее маленькая, малосемейка, полученная еще в те времена, когда приехала Вера молодым специалистом в южный этот захудалый городишко. Центр его был неплох: старинные здания театра, банка, офицерского собрания. Но во все стороны от него вкривь и вкось тянулись одноэтажные пыльные улочки с кое-как прилепленными друг к другу домами. Речушка через город протекала, медленная, почти стоячая, закисшая. Ее потом в гранитные берега одели. Так она еще больше закисать стала — не по Сеньке шапка, как говаривала бабушка. Словом, город Вере Кудашкиной не понравился. Но была она молода. Были у нее туфельки польские, рыжие такие, нарядные. Платье синее с мелкими клетчатыми вставками — жить можно. В театры стала ходить, в кино. Когда-то и на танцы. А тут еще, поживши в общежитии полгода всего, получила Вера эту самую малосемейку — дом как раз сдавался. Радости было!.. Подруги завидовали: надо же, свезло! Приезжали с ночевкой из жалких своих съемных времянок, чтобы помыться в новенькой, пусть и сидячей, ванне, бельишко постирать, на батареях просушить. Поначалу Вера даже рада была подругам: все ж не одна. А после надоели и белье чужое на батареях, и разговоры пустые за полночь — все об ухажерах да о замужестве.

Стала сторониться подруг, да так и отвадила их вовсе. И самым милым делом стало для Веры прийти вечером домой, затворить поплотнее обитую дерматином дверь, оставив за ней всю суету и неуют большого перенаселенного дома, да поужинать в тишине, да включить телевизор, посмотреть, что в мире делается. А потом и на боковую. Хорошо-о.

И о будущем думала Вера Кудашкина, а как же. Вот, думала, будет у нее семья, дети, тогда уж и расширяться можно, в кооператив, что ли, вступать. Но не случилось… Так как-то жизнь пронеслась скорым поездом, резвой пташечкой — практически без остановок… А если и было что-то — или вспоминать тошно, или не свое, краденое, лучше бы и не было его вовсе.

А ведь Вера была женщиной хорошей, хорошим специалистом со временем стала. Но при этом какая-то тусклая, что ли. Без огонька. Безусловно, порядочная, добрая даже. Но… Тусклые волосы, такие светловатые, ни то ни се. Глаза светлые — и это все, что можно о них сказать. Вера не любила подкрашиваться. Одевалась кое-как… Когда уж возраст начинался, для замужества критический, ей даже конструкторы из смежного КБ, что одежду для ателье сочиняли, стали говорить, советовать что-то, модели показывать, пожелтевшие от времени лекала ворошить. Она пожимала серыми своими плечами, прикрытыми уютным старушечьим жакетом, и не понимала, чего от нее хотят. Эта их главная модельерша, сорокалетняя, невысокая, с неизменной «бабеттой» на голове (это хала такая круглая, внутри чулки капроновые комочком), в строгом черном сарафане и блузке в горошек — чем она лучше нее, скажите на милость?

Со временем от Веры отстали. Все. А она и довольна. Жила себе и жила. На кухне возилась с удовольствием. Телевизор по вечерам смотрела, новости всякие. И, конечно, фильмы. Потом, к перестройке ближе, уже и заграничные стали показывать. И этот вот, с верандой показали.

И стала Вера неотступно думать про веранду. Как сидит она на ней вечерком, руки на перилах. Смолистые доски нагрелись за день, приятно. С политых грядок тянет сыростью. Косые лучи солнца просвечивают сквозь листву, вот-вот погаснут. Мягкий ветерок доносит мирные звуки отходящей ко сну природы — муканье коров, лай собак… что там еще… Еще можно было бы скрип уключин с реки добавить к волшебной этой картинке, но ведь судоходных рек в этих краях не водится, так что можно и без скрипа обойтись. Вера зевает, с хрустом потягивается и идет в дом. Плотно закрывает тоже обитую дерматином (так теплее) дверь, накидывает массивный, как в доме ее детства, крючок…