Ловля ветра, или Поиск большой любви - страница 39

Вера Кудашкина лежит без сна и мечтает о своей веранде. Больше ей мечтать не о чем. Годы ее ушли, а с ними ушли и молодые мечты. Матерью она не стала, это жаль. А то, что мужа нет — невелика печаль. Как посмотрит Вера на подружек своих бывших, что замуж повыскакивали, как только представилась возможность, — тошно делается. Кто пьет, кто дерется, кто гуляет — что за удовольствие… И в квартирах так себе, ничего особенного, — была Вера как-то в гостях у одной, — пеленки на батареях не достиранные, вонища от них, ребенок в соплях весь, орет, сама хозяйка истерзанная какая-то, злая — чему завидовать-то? А у Веры, у нее все есть, что для жизни нужно, и микроволновка, и стиральная машина, и даже мультиварка. Но ведь всегда хочется чего-то еще…

Вот раньше, например, она еще мечтала о спальне. Чтобы не диван всякий раз раскладывать, готовясь ко сну, а чтобы кровать стояла, всегда готовая принять ее уставшее за день тело. Чтобы шкаф вместительный, открыла его — и вся одежда рядками висит, выбирай чего хочешь. И снилось иногда, что входит Вера в свою квартиру, тесные стены раздвигаются, и идет она анфиладами комнат, и знает, что все это ее, Веры Кудашкиной собственность, и празднично и хорошо делается на душе… И спальня ее была в тех снах. Теперь вот веранда…

Стала Вера невольно к домикам присматриваться. В городе, конечно, нет: и не хочется, да и денег столько за ее «малолитражку» не дадут. В командировке была в поселке одном. Так на воротах увидала: «Продается дом». За сетчатым забором неухоженный участок и дом на нем на высоком фундаменте, веселый такой, хотя и тоже страшно неухоженный. И что хорошо — несколько сосен на участке растут.

Вечером, засыпая, Вера все приноравливала уже сложившуюся в голове веранду к этому домику. Получалось неплохо, недаром ведь она инженер. И опять Вера сидела на воображаемой веранде. И солнце опять садилось, и золотило красноватые теплые стволы сосен, и ветерок тихо, сонно, как в детстве, шумел в хвое… И хорошо и дремотно было на душе.

Потом Вера узнала, что в доме этом, что с соснами, живет старичок, что он живет там всю свою жизнь и не собирается никуда уезжать, а родня его тем не менее продает дом. Ну и как они это представляют себе? Вместе со старичком, что ли, покупать его? Ерунда какая-то.

Заболел у Веры Кудашкиной родственник. Он в деревне живет, в той, что на Вериной родине. И дом у него плохонький, однако все-таки дом. А дом, он чем хорош? А тем он хорош, что можно к нему пристроить веранду. И в то время, как родственник этот лежал в реанимации и боролся с пневмонией, Вера Кудашкина, совсем не прямая его наследница, лежала в темноте на своем девичьем диване и пристраивала воображаемую веранду к его дому. Срам какой! Он потом поправился, этот родственник, и Вера со стыдом выслушивала по телефону его сердечные поздравления с Восьмым марта и даже что-то говорила в ответ. И от стыда накрывала ее очередная климактерическая волна, и нечем было дышать, и она обмахивалась платочком в потных руках.

А потом Вера умерла. Ну да, умерла, надо же когда-то и умирать. Рановато, да что поделаешь. Оказывается, давно уже у нее развилась гипертония, а она все на климакс списывала все свои недомогания. А тут гипертонический криз случился, давление зашкалило. Она только что и успела дверь свою дерматиновую открыть, да так и вывалилась в коридор. Дом у них малосемейный, с общим гулким и грязным коридором. Кто-то вызвал скорую. И еще хлопотали над ее распластанным телом врачи, переговаривались нервно, а Вера Кудашкина, свободная, легкая, уже сидела на своей сказочно прекрасной веранде, самой настоящей, и заливалась счастливым смехом. И рядом была мама и сестра, так рано умершая… Садилось солнце, золотило волосы женщин, одинаково молодых. Ветер доносил ароматы сада. И такая любовь окутывала всех троих, такая невыразимая любовь, какой на земле не сыщешь…

Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9), — написано в Книге, что была куплена когда-то по случаю, да так и стояла непрочитанная между Фармакологическим справочником Тринуса и томиком Лескова в уютной Вериной квартире, теперь опустевшей.