Ловушка для беглецов - страница 11

Я тут же потрогал его. Ухо было на месте, но, правда, немного побаливало.

— Это он! Он ударил тебя?!

Я понял, что она имеет в виду Механика, но не стал разубеждать ее.

— Не-ет, я все должна рассказать отцу. Ты совсем отбился от рук. Мало того, что тебя оставляют на осень!..

— Откуда ты знаешь?! — удивился я.

— Я все знаю. Все. Я думала, что ты просто лентяй, а ты, оказывается, еще и дерешься! Мало того — у тебя еще какие-то тайны, видите ли! Сегодня же вечером все будет известно родителям. И ты расскажешь нам, как миленький расскажешь, почему чемодан оказался в сарае и для чего в нем хранились продукты!

— Что?! — почти беззвучно переспросил я, и голова у меня закружилась.

Голова у меня закружилась, потому что чемодан, о котором говорила Наташка, как раз и был нашим с Фимкой тайником.

Он больше месяца стоял в сарае за старым, трухлявым диваном. Я еще, чтобы он не очень был заметен, листом фанеры его прикрыл. С каким трудом нам доставался каждый сухарь, каждая картошка! А тушенка! С какими предосторожностями мы копили продукты! Там было все для самостоятельной жизни: крупа, спички, соль, сахар, даже конфеты «Барбарис». Там лежал компас, большой кусок полиэтилена от дождя, веревка для связывания плотов, топор, правда, без рукоятки, но в лесу пара пустяков сделать топорище. Но самое главное — там лежала карта для охотников и рыболовов, на которой был отмечен наш маршрут!

— Что?! — еще раз переспросил я. — Как же это?..

— А так! С меня хватит! — ответила Наташка и, хлопнув дверью веранды, ушла в дом.

Я бросился к сараю.

Чемодана не было. За диваном валялась только фанера. Столько трудов, планов, и все насмарку! Мне стало жутко обидно и так жалко себя, что я сел на трухлявый диван и заплакал. Конечно, если б здесь еще кто-нибудь был, я бы ни в жизнь не заплакал. Но я сидел один, и в сарае меня никто не мог видеть.

Нет, я совсем не понимаю, откуда берутся такие люди? Ну, с Наташкой все ясно — она меня воспитывает. А дядя Вася? За что он мне ухо крутил? За лестницу? Но я же на самом деле ее не крал. Да и потом, совсем еще неизвестно, что это за лестница. А дядя Вася не разбирается — он сразу за уши хватает. Или этот Механик. Что я ему сделал? Брата его обидел? Никто его и не трогал — мы честно боролись, и все. Ну, победил я, а разве я виноват, что оказался сильнее. Пожалуйста, мог и он меня побороть, пусть применял бы приемы там разные. А то задается!.. Нет, меня даже родной отец не поймет. Вот расскажи я ему все это, он мне сразу ответит — если наказали, значит, за дело. Ладно, сторож — это за дело. А вот Механик будет ловить меня — это за дело или как? Знаю, что настоящий мужчина сам себя должен защищать. Но ведь Механик старше меня на четыре года, он меня одной левой…

«Нет, надо скорее уходить отсюда, — подумал я и вдруг вспомнил: — Там же ребята ждут! Во балбес! Разнюнился, как девчонка, а Фимке с Алёшкой без меня не выбраться. Нет, надо действовать!»

Я вышел из сарая и твердо зашагал к дому.

Наташка была на кухне. Прямо с порога я задал ей всего один вопрос:

— Где чемодан?

— А зачем он тебе? — спросила она, нарезая хлеб.

— Где чемодан? — еще спокойнее повторил я.

— Ты не кричи, не кричи. Вот придет отец, тогда и чемодан найдется.

Я стиснул зубы и постоял немного, чтобы успокоиться. Потом снял с плеча полевую сумку, повесил ее на гвоздик в прихожей и пошел по комнатам.

Заглянул во все углы, под все кровати, в гардеробе посмотрел, даже в подпол слазил — чемодана нигде не было. Я вернулся на кухню:

— Где чемодан?!

— Что ты заладил — чемодан да чемодан! Не скажу. Понял? — И Наташка поставила на стол чистую голубую тарелку. — Лучше садись есть.

— Где чемодан?! — сказал я ледяным голосом.

— Ты что, с ума сошел со своим чемоданом!

— В последний раз спрашиваю, где чемодан?!!

— И я в последний раз, — передразнила она меня, — будешь есть или нет?

Я что есть силы крепился, пронзительно смотрел ей в глаза и, сжимая кулаки, угрожающе молчал. В нашем классе обычно на девчонок такое действовало.

— Ну и молчи сколько хочешь! — отмахнулась сестра. — Я тебе не официантка. Мне заниматься надо. Сам разогреешь. — И она ушла в свою комнату.