Ловушка для матери - страница 10

Я предъявил комбинезон и сказал:

— Один простой маленький вопрос, из чего сделаны эти пуговицы?

Он взял с письменного стола лупу и наклонился к комбинезону.

— Не такой простой, — сказал он, — даже при том оборудовании, которым мы располагаем. Похоже на конский волос. Но для полной уверенности придется одну из них вскрыть.

— Сколько времени это займет?

— От двадцати минут до пяти часов.

Я сказал, что чем скорее, тем лучше. Наш номер телефона он знал.

Я добрался до Тридцать пятой улицы и вошел в дом как раз в тот момент, когда Вулф направлялся через прихожую к столовой. За столом в ней не было принято говорить о делах. Поэтому патрон остановился у порога и спросил:

— Ну?

— Все хорошо, — ответил я. — И даже прекрасно. Человек, знающий о пуговицах столько же, сколько вы знаете о еде, никогда не видел ничего похожего на них. Кто-то потратил на изготовление каждой из них часы. Материал поставил его в тупик, поэтому я отнес их Хиршу. Он ответит сегодня днем.

Вулф выразил удовлетворение и направился к столу, а я пошел мыть руки перед тем, как к нему присоединиться.

Полагаю, у каждого в жизни бывают моменты, когда не остается ничего другого, как только ждать, но все дело в том, как вы ждете. В этот день после обеда, в кабинете, я раздражал Вулфа тем, что постоянно посматривал на часы, пока он диктовал длинное письмо коллекционеру орхидей в Гондурас. А потом он стал раздражать меня тем, что весьма удобно устроился с «Путешествиями с Чарли в поисках Америки» Джона Стейнбека. Черт побери, у него ведь была работа!.. Уж если ему так хочется читать книгу, почему бы не взять с полки «Его собственный образ» Ричарда Вэлдона? Может быть, он нашел бы в ней хоть какой-нибудь намек, проясняющий наше дело?

Без четверти четыре позвонил Хирш. Я приготовил книжку на случай, если придется записать какие-нибудь технические термины. Но все было и так понятно. Я повесил трубку, повернулся, и Вулф сразу поднял глаза от книги.

— Конский волос, — сказал я. — Ни лака, ни краски. Только простой белый конский волос.

Он хмыкнул.

— Есть еще время для того, чтобы дать объявление в завтрашних газетах «Таймс», «Ньюс» и «Газетт»?

— В «Таймс» и «Ньюс» можно не успеть, в «Газетт» — да.

— Возьми записную книжку. Две колонки шириной четыре дюйма или около этого. Наверху — сто долларов, цифрами, жирным шрифтом, в тридцать пунктов. Ниже тоже жирный шрифтом, в четырнадцать пунктов:

«Будет заплачено по чеку за информацию, имеющую отношение к тому, кто вручную изготовил одежные пуговицы из белого конского волоса. Пуговицы любого размера и формы. Не обязательно имя того, кто делал именно эти пуговицы, можно и того, кто делал точно такие. Сто долларов тому, кто доставит информацию».

Внизу — моё имя, адрес и номер телефона.

— Жирно?

— Нет. Стандартным шрифтом, сжато.

Когда я поворачивался к пишущей машинке, то готов был пожертвовать дюжину пуговиц из полистирола, лишь бы только узнать, когда он это придумал: пока диктовал письмо или пока читал «Путешествие с Чарли в поисках Америки»?..

Распорядок дня в старинном каменном особняке на Западной Тридцать пятой улице установлен, конечно,. Вулфом, поскольку хозяин дома — он, но некоторые изменения по утрам вношу я. Вулф строго придерживается собственного расписания: в 8.15 завтрак, принесенный на подносе Фрицем в его комнату на втором этаже, в 9.00 — лифт наверх, в оранжерею, а в 11.00 — вниз в кабинет. Мой распорядок зависит от того, что меня волнует в данный момент или в зависимости от отхода ко сну. Мне необходим восьмичасовой сон, поэтому вечером я завожу часы на соответствующее время. Поскольку в среду был в театре, а затем посидел во «Фламинго» с приятелем, то было уже далеко за час, когда я вернулся домой. Будильник был поставлен на 9.30.

Но в четверг меня подняли отнюдь не часы и не радио. Я вскочил, протер глаза, пытаясь выяснить, что за причина заставила меня проснуться. Дело было не в телефоне, поскольку я его выключил. Жужжал шмель. Но какого черта он оказался на Тридцать пятой улице среди ночи? А может быть уже взошло солнце? Я заставил себя открыть глаза и сосредоточил внимание на часах: без шести девять. И все же звонил телефон. Я повернулся и дотянулся до трубки.