Ловушка для матери - страница 14

— Ведь они сделаны вручную из конского волоса?

— Да, — ответила она, — тетя делала их в течение многих лет — это её хобби — и подарила шесть пуговиц мне на день рождения. Пять из них у неё до сих пор на блузке, а одна где-то потерялась.

Она не напомнила о имевшейся у меня пуговице. Я спросил, не думает ли она, что у тети есть запас пуговиц, которые она будет продавать. Энн не знала, но думала, что у неё пуговиц немного, потому что на плетение одной уходит целый день.

Тогда я напросился к её тетке и получил согласие. Энн дала мне адрес мисс Элен Тензер (Рурел Роут 2, Махонак, Нью-Йорк) и номер телефона. Выяснив, где находится источник производства пуговиц, я решил рискнуть и поближе познакомиться с племянницей. Это, конечно, было опасно, но могло значительно упростить дело. Я улыбнулся Энн хорошей мужской улыбкой и сказал:

— Я не все вам сказал, мисс Тензер. Я не только слышал об этих пуговицах, но и видел некоторые из них. Они у меня с собой.

Я положил бумажный пакет на стол и вытащил комбинезон.

— Здесь было четыре, но две я оторвал. Узнаете?

Её реакция решила все. Она не говорила о том, что у неё никогда не было ребенка, или что она не приложила руку к появлению его в вестибюле Люси Вэлдон. Если она и сделала это, то не могла не знать, что на ребенке был плисовый синий комбинезон с пуговицами из белого конского волоса.

Энн взяла комбинезон, взглянула на пуговицы и протянула его обратно.

— Это точно тети Элен, — сказала она. — Или чертовски хорошая подделка. И не рассказывайте мне сказки о каких-то людях, которые видели меня в блузке с этими пуговицами.

— Ясно, — согласился я. — Я показал их вам, потому что вы были очень любезны и мне хотелось вас развлечь. Если вам интересно, могу рассказать, где я их взял.

Она отрицательно покачала головой.

— Не беспокойтесь. Я никогда не интересуюсь вещами, не имеющими для меня значения. Это мой недостаток. Возможно, ваша любезность простирается только на пуговицы. А, может, хватит о пуговицах?

— Вполне. — Я убрал комбинезон в пакет. — Я похож на вас: любопытен только в том, что имеет ко мне отношение. Вот сейчас я интересуюсь вами. Кем вы работаете?

— О, у меня специфическая работа. Секретарская, особого типа. Когда личная секретарша выходит замуж, берет отпуск или получает нагоняй от жены босса — приглашают меня. У вас есть секретарь?

— Конечно. Ей восемьдесят лет, она никогда не берет отпуск и отказывается от всех предложений выйти замуж, и у меня нет жены, готовой учинить скандал. А у вас есть муж?

— Нет. Был в течение года, но это оказалось для меня слишком долгим сроком. Я прыгнула, не посмотрев куда, и никогда больше этого не сделаю.

— Возможно, ваше решение связано с тем, что вы выполняете секретарскую работу для важных лиц. Может быть, вам следует немного разнообразить её — пойти к ученым, ректорам университетов или писателям. Должно быть очень интересно работать для знаменитого писателя. Вы никогда не пробовали?

— Нет, никогда. Я думаю, у них есть личные секретари.

— Конечно, есть.

— Вы кого-нибудь знаете?

— Я знаю человека, который пишет книгу о пуговицах, но он не очень знаменит. Повторим?

Она не возражала. А мне уже не хотелось пить, но я не сказал об этом. Ничего больше не ожидая от неё, я хотел было откланяться, но Энн могла оказаться полезной в будущем, и я дал ей понять, что она произвела на меня впечатление. На неё вообще было приятно смотреть и тем более слушать, а если ваш ум должен руководствоваться опытом, то его надо приобретать. Все это означало, что приглашение пообедать было принято и обошлось Люси Вэлдон по крайней мере в двадцать долларов.

Я вернулся домой вскоре после семи и, войдя в кабинет, извинился перед Вулфом. Он читал «Его собственный образ», закончил абзац и, поскольку приближалось время ужина, вставив закладку, отложил книгу. Он никогда не загибает углы книг, занимающих место на книжной полке. Я много раз видел, как Вулф использует закладку для книг, и в знак протеста стал после этого загибать страницы.

Взгляд патрона означал вопрос, и я на него ответил. Он требует подробного отчета только тогда, когда больше уже нечегого делать, поэтому я просто изложил ему факты, включая, конечно, реакцию Энн Тензер на комбинезон. Когда я кончил, он сказал: