Ловушка для матери - страница 20

Зазвонил телефон, я повернулся и взял трубку.

— Контора Ниро Вул...

— Говорит Орри Кэтер из телефонной будки в Махопаке.

— Все в порядке?

— Нет. Ничего хорошего. В десять пятьдесят пять приехала машина. Криминальная полиция. Вышли трое: полицейский, какой-то тип, я думаю, из окружного департамента, и Пэрли Стеббинс. Они подошли и попытались открыть дверь, а затем зашли за угол, и этот тип из департамента залез в открытое окно, а Стеббинс и полицейский вернулись к двери. Вскоре она открылась, и они вошли в дом. Не похоже на то, что я могу чем-нибудь помочь, вот я и заволновался. Мне возвращаться обратно?

— Ты уверен, что это был Пэрли?

— Я ведь не сказал, что подумал. Я сказал, что это он.

— Ясно... Приезжай.

— Если я вернусь обратно, может быть... э...

— Тьфу, пропасть! Приезжай.

Я осторожно опустил трубку, перевел дыхание и повернулся к Вулфу.

— Звонил Орри Кэтер из телефонной будки в Махонаке. Я велел ему приехать. Тетя домой не вернется. Она мертва. Приехали три человека в полицейской машине. Они сейчас в доме и среди них — Пэрли Стеббинс. Не нужно особенного ума, чтобы понять: сержант из Нью-Йоркского отдела по делам убийств не приедет в Путнэмский округ за пуговицами из белого конского волоса.

Губы Вулфа сжались.

— Предположение — еще не факт.

— Я могу доказать.

Я повернулся к телефону, поднял трубку и набрал номер «Газетт». Когда Вулф услышал, что я прошу Лона Коэна, он взял трубку своего аппарата и придвинулся поближе. Лон по крайней мере половину своего времени разговаривает по какому-нибудь телефону, и обычно приходится либо ждать его, либо просить что-нибудь ему передать, но я поймал его между двумя телефонными Звонками и спросил, есть ли еще у меня кредит. Он ответил, что на выпивку нет, а на сведения и на новости еще есть.

— На этот раз требуется не так много, — сказал я ему. — Я проверяю слух, который только что до меня дошел. Вы слышали что-нибудь о женщине по имени Элен Тензер?

— Элен Тензер?

— Так точно.

— Возможно, мы кое-что и получили. Не будь столь дьявольски осторожным, Арчи. Если ты хочешь узнать, что мы узнали об убийстве, ты так и скажи.

— Да, хочу узнать.

— Ну, вот. Уже лучше. Мы знаем не очень много, если только в последний час не пришли новости. Около шести часов утра фараон заглянул в машину «рамблер-седан», которая стояла на стоянке на Восемьдесят третьей улице около Третьей авеню, и увидел на полу у заднего сиденья женщину. Её задушили куском шнура, который все еще болтался у неё на шее. Она была мертва пять или шесть часов. Женщину опознали как Элен Тензер из Махонака, Нью-Йорк. Вот и все. Если это важно, могу сходить вниз и узнать последние новости, а потом позвонить тебе.

— Нет, спасибо, это не так важно, — ответил я и повесил трубку. Вулф сделал то же самое. Он пристально посмотрел на меня, я — на него.

— Дело принимает дурной оборот. Обсудим?

Он покачал головой.

— Пустое.

— Одно полезное дело сделано. Если бы я не ушел из дома и продолжал её обрабатывать, то, возможно, там же и расколол бы её, и она сидела бы сейчас здесь. К черту ум и опыт!

— Пустое.

— А что теперь? В голову не пришло спросить о чем-нибудь получше, чем о пуговицах из конского волоса. В результате не получили абсолютно ничего кроме того, что Стеббинс и Кремер будут сидеть у нас на шее. Восемьдесят третья улица — это там на юге, где происходят убийства?

— Убийства — их проблема, а не наша.

— Скажите об этом в полиции. Племянница расскажет им о том, что пуговичный коммерсант Арчи Гудвин встречался с ней в четверг вечером для того, чтобы получить адрес её тети. Парень с бензоколонки опишет человека, который хотел узнать, как проехать к её дому в пятницу утром. Во всем доме, включая и погреб, они обнаружат тысячи отпечатков моих пальцев, хорошеньких и свеженьких. Я вполне мог бы позвонить Паркеру и договориться о залоге на случай, если я буду арестован как важный свидетель.

Вулф проворчал:

— Можешь представить мне информацию, имеющую отношение к убийству?

Я вытаращил глаза.

— Откуда? Черт побери!

— Думаю, что нет. Давай обсудим.

Он откинулся назад и закрыл глаза, его губы не шевелились. Такое требовалось для действительно сложных проблем. Через минуту Вулф открыл глаза и выпрямился.