Ловушка для матери - страница 33

Хотя, впрочем, нечто все же получили. Возникло два новых обстоятельства. Одно незначительное. Оказывается, что я не был последним, видевшим Элен Тензер живой. В ту пятницу днем она зашла к миссис Джейне Р. Несбит, проживавшей на Восточной Шестьдесят восьмой улице, своей бывшей клиентке по тем временам, когда она еще работала в Нью-Йорке няней. Миссис Несбит не говорила об этом в течение двух недель, потому что не хотела, чтобы её фамилия было как-то связано со словом «убийство», но, в конце концов, решила, это сделать. По-видимому, окружной прокурор обещал, что её имя не появится в прессе, но несколько журналистов все же пронюхали о ней. Однако миссис Несбит ничем помочь не могла. Оказывается, Элен Тензер просто сказала, что ей нужен совет адвоката, и попросила миссис Несбит порекомендовать кого-нибудь. Её просьба была исполнена, миссис Несбит позвонила адвокату и назначила встречу. Элен Тензер не сказала миссис Несбит, зачем ей нужен адвокат. Имя миссис Несбит было на всякий случай внесено в список Сола, но у неё не было детей в течение по крайней мерс десяти лет, а её двадцатилетняя дочь их вообще не имела.

Другое обстоятельство, более значительное, заключалось в том, что нас чуть-чуть не покинула клиентка. Она позвонила в четверть пятого в понедельник 2 июля. Конечно, я держал с ней связь. Когда вы тратите в день более трех сотен клиента и не получаете никаких результатов, то надо хотя бы из вежливости позванивать, или зайти и сказать: «Хэлоу, какой прекрасный день». Один раз я наблюдал за тем, как она кормит ребенка, два раза обедал, научил её играть в пинокль и слушал её игру на рояле в течение шести часов. Кроме того, мы несколько раз танцевали под проигрыватель в столовой, на полу которой не было ковра. С ней было бы очень приятно провести вечер во «Фламинго» или у Гилотти, но с этим надо было подождать, так как мы могли бы нарушить секретность. Если вы спросите меня, стал бы я так беспокоиться о том, чтобы сохранить терпение клиентки, будь у нес толстые лодыжки или косоглазие, я бы ответил «нет».

Когда второго июля в четверть пятого раздался звонок и я, взяв трубку, начал с обычного «Контора Ниро Вулфа...», она прервала меня:

— Ты можешь прийти, Арчи? Прямо сейчас?

— Конечно, могу. Что случилось?

— Сюда приходил полицейский. Он только что ушел. Спросил, когда я наняла Ниро Вулфа и расспрашивал о ребенке. Ты приедешь?

— Что ты ему сказала?

— Ничего, конечно. Я сказала, что он не имеет права вмешиваться в мои личные дела. Так, как ты мне и велел отвечать.

— Правильно. Ты узнала его имя?

— Он назвал мне его,-но я была так... Не знаю.

— Не Кремер?

— Кремер... Нет.

— Роуклифф?

— Нет.

— Стеббинс?

— Это звучит похоже. Стеббинс. Да, думаю, так.

— Большой, солидный, с большим носом и широким ртом, усердно пытающийся быть вежливым?

— Да.

— Хорошо. Мой любимый фараон. Ты свободна. Играй на рояле. Я приеду через двадцать минуть после того как буду уверен, что за мной нет слежки.

— Так тебя ждать?

— Конечно

Я повесил трубку, набрал по домашнему телефону номер оранжереи, и, немного спустя, услышал голос Вулфа:

— Да?

— Звонила миссис Вэлдон. Приходил Пэрли Стеббинс и расспрашивал её о вас и о ребенке. Она ничего ему не сказала. Она хочет, чтобы я приехал, и я уезжаю. Какие-нибудь инструкции?

— Нет. К черту.

— Да, сэр. Привезти её?

— Только если не будет другого выхода.

Я пошел на кухню, сказал Фрицу чтобы он следил за телефоном и дверью, пока я не вернусь, и ушел. Спустившись на тротуар и повернув направо, я автоматически огляделся, хотя сейчас мне было совершенно безразлично, есть ли за мной хвост или нет. Почти наверняка они наблюдали за домом Вулфа.

Я пошел пешком. Пять минут, которые я мог бы сэкономить, взяв машину, не играли роли, а мои ноги любят чувствовать, что выручают именно они. Когда я повернул на Одиннадцатую улицу и приблизился к дому, то снова машинально оглянулся, хотя это и не имело значения. Дело было сделано. Я поднялся по четырем ступенькам к вестибюлю, мне не пришлось звонить: дверь была открыта и на пороге стояла сама Люси. Она не сказала ни слова, закрыла дверь, повернулась и направилась к лестнице. По-видимому, Люси забыла о прогрессе, который наметился в наших сердечных делах. Один марш по лестнице вверх, и мы оказались в большой комнате. Когда я вошел, она закрыла дверь, повернулась ко мне и сказала: