Ловушка для матери - страница 58

Было несколько проблем, над которыми следовало поразмышлять. Но главное — о людях, названных Бингхэмом. Если он знал Кэрол Мардус так хорошо, как говорил, то оставалось четыре кандидатуры. Предположим даже, что он убил Кэрол, но тогда Бингхэм должен был назвать людей, которых она могла бы выбрать. Скорее всего это был кто-то из четырех наших знакомых. Я постоял у окна, сел за стол, затем еще постоял, снова и снова перебирая их всех. Который из них? Все это — глупейшая игра в пасьянс, и мы в неё играем, пытаясь выбрать из группы людей убийцу по тому, как они говорили, как выглядели и как себя вели.

Беда в том, что мы не знали, сколько времени у нас в запасе. Месяц, неделя, или день, а, может быть, час. Убийство будет рассматриваться с разных сторон и разных точек зрения. Всем им предстоит отвечать на вопросы. Возможно, Уиллис Краг будет первым. И один из них может проговориться. Если это случится, мы окажемся в затруднении. Есть существенная разница между тем, чтобы не давать сведения, о которых вас не спрашивают, и уклоняться от их предоставления, когда вас спрашивают. Все, что нужно было Кремеру, это намек на связь между Кэрол Мардус и ребенком или хотя бы тот факт, что она приходила к Вулфу. Тогда он зайдет к нам, промарширует в кабинет и спросит Вулфа, слышал ли он о Кэрол Мардус.

Мы ходили по тончайшему льду. Мне пришлось поболтать с Фрицем на кухне, чтобы удержать себя от желания подняться в оранжерею и высказать Вулфу все, что я о нем думаю. Ведь он не счел нужным спросить меня перед тем, как выдать секреты Крагу, Хафту и Бингхэму. Я не собираюсь спрашивать его, когда и где я могу в свою очередь выдать их. Пусть он меня или увольняет, или кончает играться с этими дурацкими орхидеями и займется делом. Я решил подождать, пока он спустится вниз, и, дождавшись вопроса, есть ли у меня предложения, все это швырнуть ему в лицо.

Вулф не должен был найти меня в кабинете. Мне следовало бы очутиться в прихожей, где он не смог бы сесть, а вынужден был принять мои слова стоя. Я бы не стал шутить, я бы «стучал кулаком по столу». Поэтому, когда послышался шум лифта, я вышел и занял позицию напротив двери. Лифт со скрипом остановился, дверь открылась, и Вулф обнаружил, что стоит лицом к лицу со мной. Как только я открыл рот, раздался звонок, и мы оба повернули головы, чтобы посмотреть в стекло. За дверью стоял инспектор Кремер.

Наши глаза встретились. Никакие слова не требовались, никакие жесты. Вулф тихо сказал «пошли» и направился вглубь дома. В кухне у раковины стоял Фриц и брызгал на кресс-салат ледяной водой. Он увидел выражение лица Вулфа и засуетился.

— У двери мистер Кремер, — сказал Вулф. — Арчи и я уходим через заднюю дверь. Я не знаю, когда мы вернемся. Не принимай его. Повесь на дверь цепочку. Скажи, что нас нет и ничего больше. Ничего. Если он вернется с ордером на обыск, тебе придется его принять, но все равно не разговаривай с ним. Ты не знаешь, куда мы ушли.

В дверь продолжали настойчиво звонить.

— Ты понял?

— Да, но...

— Иди.

Вулф спросил меня:

— Пижамы и зубные щетки?

— Нет времени. Если с Кремером Стеббинс, то он пошлет его на Тридцать четвертую улицу перекрыть путь.

— У тебя есть деньги?

— Мало. Я сейчас достану.

На цыпочках я прокрался в кабинет к сейфу, достал деньги, закрыл дверцу сейфа, набрал код и вернулся в прихожую. Вулф уже собирался спускаться вниз. Я обогнал его, и мы вместе вышли на улицу, поднялись на четыре ступеньки вверх и направились вдоль кирпичной стены к воротам с Хочкиским замком. Затем через проход — к Тридцать четвертой улице. Не было смысла осматриваться. Кремер, скорее всего, заранее послал сюда человека. И если он это сделал, мы должны были скоро заметить слежку. Мы повернули налево. Никто бы не поверил, что человек, который ходит пешком так мало, как Вулф, способен шагать без всякого напряжения. Но он шел спокойно и даже мог разговаривать.

— За нами идут?

— Сомневаюсь. Мы никогда раньше не сбегали из дома. Во всяком случае за нами бы не шли, а просто остановили.

На улице скопилось неожиданно большое для середины июля число прохожих. Нас разъединила стоящая у перехода группа людей, затем мы снова встретились. Вулф спросил: