Ловушка у Чилганьи - страница 3

На камнях лежит его улов — пяток небольших хариусов-селедочников. Для Чилганьи более чем скромно. В этих местах обычно держатся угрюмые крупенцы-харитоны в килограмм каждый, а такие вот недомерки любят тихие уютные заводи. Достаю нож, потрошу самого маленького селедочника и вижу, что его желудок забит ручейниками. Уже началось великое переселение ручейников из мелких речушек в более глубокие, и вся рыба явилась им наперехват. Выбираю пару самых сохранившихся ручейников и бреду к рыбаку. Покрытые водорослями камни скользят под ногами, упругое течение норовит сбросить в реку, и идти приходится очень осторожно. Здороваемся за руку, я интересуюсь, какую наживку он прицепил на крючок? Рыбак показывает мне горсть маслянистых короедов и жалуется:

— Не пойму, что с нею. Вчера таскал, не успевал выбрасывать, а сегодня как отрезало. Может, к дождю?

Леска на удочке толстая, даже очень, а вот мормышка для такого течения слабовата. Ручейники идут возле самого дна, там держится и крупная рыба. Привязываю на место мормышки обыкновенный крючок с большой свинцовой дробиной на поводке, наживляю ручейника и передаю удочку:

— Попробуйте, только осторожно. Ручейник чуть держится.

Рыбак недоверчиво улыбается, но удочку забросил, и лишь приманка дошла до первого водоворота, как леску дернуло, и на ней заходил тяжелый черноспинный хариус. Рыбак, рискуя свалиться в воду, стремглав кинулся к берегу. Там снял добычу с крючка, поднял над головой и закричал что есть духу:

— Александр, Володя, фотоаппарат несите! Быстро! Посмотрите, чего я заловил!

Затрещал тальник, и на берег выскочили два полураздетых парня. У одного в руках нож и половинка картошины, у другого — фотоаппарат. Сразу же вокруг хариуса началась такая возня, словно это жар-птица или золотая рыбка.

Заохали, запоздравляли и принялись фотографироваться. Наконец натешились, собрали подсохших селедочников и пригласили меня в гости. За полоской тальника открылась заросшая могучими лиственницами морена. На самом ее краю небольшое сооружение из жердей, обрывков толи и кусков брезента. Над отверстием, которое, по-видимому, выполняет роль парадного входа, на подобранной где-то на берегу обкатанной волнами доске надпись: «Приют убогого чухонца». Рядом длинная жердь с развевающейся на вершине пестрой рубашкой. У костра широкая, отщепнутая от лиственничного ствола пластина. На ней две толстые фарфоровые тарелки с надписью «Общепит», закопченное ведро с водой, пара самодельных ложек. Рядом кучка сухих веток. Вот, пожалуй, и все.

Мои новые знакомые по-прежнему увлечены хариусом. Сначала прикидывали, сколько он потянет, теперь пробуют по чешуйкам определить его возраст. Старший из них Константин Сергеевич — тот самый, с которым мы вместе рыбачили. Ему лет пятьдесят, он очень толстый и низкорослый. На голове у Константина Сергеевича ни одного волоска, она блестит, как камень-голыш под грибным дождиком. Александру и Володе лет под тридцать. Они немного похожи друг на друга. Оба черные, бородатые. Только у Володи настоящая борцовская шея, а у Александра тонкая, с сильно выпирающим кадыком.

Володя все еще продолжал держать в руках нож и картошину.

— Наверное, уху варить будете? — спрашиваю его. — В уху мелкий в самый раз, а крупный только вялить и годится.

Володя удивленно глянул на меня, затем перевел взгляд на руки и рассмеялся:

— Да какая уха! Это я случайно полугнилую картошину нашел, хочу под лампу приспособить. А то сейчас темнеет рано, ни тебе почитать, ни в карты переброситься. Хочешь не хочешь — ложись и спи.

— Вы что здесь делаете? Работаете или просто туристы?

Александр вопросительно глянул на Володю, Володя на Константина Сергеевича, тот провел пятерней по лысине и очень серьезно сказал:

— Какие, к черту, туристы. Браконьеры мы. Самые настоящие профессионалы. Предъяви, Володя, человеку дипломы, чтобы никаких сомнений.

— Да вы что? — запротестовал я. — Зачем мне ваши документы? Я ведь просто так.

— Нет уж, нет уж. Покажи, Володя, пусть товарищ удостоверится.

Володя нырнул в шалаш, с минуту покопался там и подал мне стопку сложенных вчетверо бумажных листов.