Лучник - страница 6

— Мас… Эран, прости, я приношу одни неудобства, но… — со стыдом окликнул юноша своего спутника после мгновенного колебания, — Мы можем остановиться на четверть щепки?

— Что, одёжка не подошла? — не оборачиваясь, спросил странник с усмешкой. — Теаса Каане!

С его пальцев слетел сноп изумрудных искорок, на миг охвативший ту самую «одёжку».

— Теперь поместится. Только не перепутай, с какой стороны какой. Этого он не простит.

Неожиданно с неба на плечо Эрана опустился довольно крупный ястреб и вполне себе привычно там устроился, бросив на нового спутника короткий взгляд и тотчас потеряв всякий интерес. Вроде даже уснув.

Рука Ниари застыла на середине движения. Он осторожно оглянулся через плечо, словно не вполне уверенный в том, что видит. Посмотрел на спину Эрана. На ястреба. Снова на Эрана. На лице было уже даже не изумление — растерянность пополам с опасливым недоверием. Казалось, он хотел, и всё никак не мог подобрать слов всего для одного вопроса: «это и впрямь происходит со мной?» Спустя долгую паузу он поднял руку и медленно, с величайшей осторожностью, опустил лук в саадак.

— Спа… сибо, — деревянным голосом откликнулся он. И замолчал уже наглухо, явно слишком потрясённый свалившимися на него чудесами, чтобы о чём-то спрашивать.

Большую часть пути до реки они проделали молча, каждый думая о своём. Эран ехал медленнее, чем того хотелось его коню, видимо помня, что его спутник не слишком хорош в бесседельной езде. Когда впереди показалась водная гладь, сверкающая в лучах солнца, странник чуть повернул голову.

— У воды устроим привал. Напои лошадей, разведи костёр. В сумке есть немного рыбы и, кажется, был ещё хлеб. Я закончу свои дела и соберу нам свежих припасов. Не уверен, что здесь поблизости есть, у кого купить еду — придётся добывать её самим. Мясо я не ем, для тебя это проблема?

Юноша взглянул на него с некоторым удивлением.

— Не сказал бы, — откликнулся он после короткого раздумья. И вдруг невесело усмехнулся, — В любом случае, я привык обходиться без мяса. Не могу… Не могу заставить себя убить живое.

И, словно испугавшись своей откровенности, поспешно отвернулся, ссутулился, пряча глаза.

Пообещал тихо, виноватым каким-то голосом:

— Я всё сделаю.

— Конечно, не можешь, — усмехнулся Эран без всякого осуждения. — Было бы странно, если бы мог. Не старайся носить чужую «обувь», своя всегда правильнее.

Юноша замер. Медленно подняв глаза, он изумлённо уставился в спину своему спутнику.

— Что?.. — без голоса выдохнул он. — Я не понимаю…

— Придёт время, поймёшь, не торопись, — Эран остановил коня и легко спрыгнул на землю. — Путь воина не единственный в этом мире, мальчик, и далеко не всегда лучший.

Сняв свою дорожную сумку, странник вытащил из неё какие-то предметы, а остальное протянул Ниари.

— Обустройство лагеря на тебе, я скоро вернусь

Юноша машинально взял сумку, не в силах что-либо ответить. Открыл было рот, чтобы спросить что-то ещё. Досадливо поморщился, через силу улыбнулся (а точнее будет сказать — ухмыльнулся, потому что улыбка вышла на редкость кривой и болезненной) и молча кивнул в ответ на распоряжение.

Однако даже после того, как Эран скрылся за деревьями, он ещё какое-то время стоял, потеряно глядя ему вслед. И лишь затем, тяжело вздохнув, принялся за работу.

Спустя четверть свечи на поляне уже весело полыхал небольшой костёр, устроенный в вырезанной из дёрна ямке. На вытащенных из реки крупных камнях посвистывал, закипая, маленький котелок, а на установленных в самодельных козлах прутьях пеклись с десяток мелких диких яблок. Здесь же, в безопасной близости к костру, лежало внушительного размера бревно; след из примятой травы внятно указывал путь, по которому Ниари вытащил из леса этот рухнувший не то от старости, не то от ветра комель. Напоенные и насухо обтёртые кони лениво фыркали, объедая траву в нескольких десятках шагов от стоянки, на спускающемся почти к самой воде зелёном языке луга.

Сам Ниари молча сидел прямо на земле, на почтительном расстоянии от огня. На коленях у него лежал саадак с выглядывающими из него рогами двух луков. Не говоря ни слова, юноша глядел на оружие, и на лице его читалась сложная смесь эмоций, из которых восхищение пополам с благоговением было лишь малой частью.