Лук для дочери маркграфа - страница 21

— Тяни, — сказал Оллард.

Рычаг поддался неожиданно легко; что-то щёлкнуло, будто замку вправили сустав. Когда они вышли в восточный коридор, одна из запертых ранее дверей была открыта. Из прохода пахло сыростью; в сумраке едва угадывались пыльные ступени.

— Вот это да, — не сдержался Такко.

— По этой лестнице гости будут попадать к спальням, а в оружейную будет вести лестница из западного коридора. Ты поладил с Катериной?

Такко пожал плечами.

— Она ведёт дом и заботится об Агнет, и хлопот у неё много, — продолжал Оллард. — Мы все не лишены недостатков и должны быть снисходительны друг к другу, верно? Теперь поднимись наверх и проверь, открылись ли двери в оружейной и на втором ярусе. Будь осторожен, там много лет никто не ходил!

Ступени лестницы были высоки и узки, но Такко и не заметил, как оказался на третьем ярусе и попал прямо в оружейную, только с другого конца. Он осмотрел дверь и стены, но не смог найти загадочный механизм. Лестница тоже оказалась самой обыкновенной, разве что очень грязной; здесь пахло сыростью и с потолка свисали клочья паутины. Он вернулся вниз, довольный донельзя. Замок открывал свои тайны — чего ещё было желать?

Всю неделю в замке кипела работа. Из деревни были вызваны десятка полтора работников; с утра до вечера скребли и мыли коридоры и комнаты, вытряхивали покрывала и гобелены, тёрли щётками замшелые статуи во дворе и подстригали разросшиеся кусты. В огромных котлах с ароматными травами кипятили простыни. Такко на пару с учеником кузнеца, неразговорчивым вихрастым парнем, привели в порядок оружейную и счистили пятна ржавчины с металлических ножен, только дела на этом не закончились: нужно было то перенести мебель из одной пыльной комнаты в другую, то наколоть дров прачкам и поварам, и хорошо, что хоть воду из колодца не таскали вёдрами, а качали хитрым приспособлением вроде тех, какими подавали воду в шахты.

В кухне по вечерам теперь было тесно и шумно. Такко засиживался там чуть ли не до петухов, соскучившись по разговорам, сказкам и песням. Говорили обо всём, избегая судачить лишь о безумии хозяйки и разорении кладбища.

Зато стало известно, кого Оллард ждёт в гости — юного маркграфа Фредрика Вилларда, который собирался прибыть вместе с дядей, чтобы обсудить возможность связать два богатых и влиятельных рода узами родства. Молодой Фредрик собирался просить руки Агнет. Приём обещал быть скромным, но все ждали, что сразу же объявят помолвку и по этому случаю закатят настоящий пир на всю округу. Тем более, близился Праздник урожая[7] — лучшее время, чтобы пожелать молодым богатой жизни и здорового потомства.

Невозможно было понять, что думает по этому поводу Агнет, но нянька в эти суматошные дни была сама не своя. Её голос раздавался в кухне с самого утра; в полдень, уложив свою воспитанницу на дневной сон, она вновь обходила замок и двор, не упуская ни одной мелочи.

И каждый день среди согнутых в работе спин мелькала сама Агнет — голова в венце светлых волос была гордо поднята, а пояс оттягивала увесистая связка ключей, знак хозяйки дома. Агнет молча проходила по двору, смотрела, кивала и часто оглядывалась на неизменно сопровождавшую её няньку: всё ли правильно? Такко пару раз слышал, как Катерина негромко выговаривала своей воспитаннице за то, что не жалеет себя, но девочка упрямо обходила всех, прежде чем удавалось отправить её отдыхать.

— Точь-в-точь как мать, та тоже себя не жалела, — бормотал конюший Берт, пока они разбирали сбруйную, освобождая место. — Эх, вот раньше было время! В каждом деннике лошади стояли, и упряжные, и верховые, и охотничьи, а теперь стыд один, а не конюшня. Раньше втроём едва управлялись: пока почистишь, корм задашь, пока прогуляешь каждую, нисколечки свободы не оставалось, а теперь скучай себе целыми днями… Раньше к ковалю по два раза за месяц ездили, а теперь…

Такко не разделял его тоски: ему работы хватало. Пришлось на всю неделю забыть об упражнениях с маркграфскими мечами и об уроках стрельбы, зато он наконец перестал чувствовать себя нахлебником. В последние дни он почти не появлялся в замке, даже ночевать оставался на сеновале, где до рассвета не смолкали разговоры, и трудно было поверить, что совсем недавно он садился за стол с хозяевами и целыми днями бездельничал.