Лунная нить - страница 12
– Я доверяю тебе. И еще, Химена.
– ¿Qué?[17]
– Возьми мой гребень.
Я отправляюсь в нашу комнату, чтобы собраться. У меня не так много вещей, и все они помещаются в одну сумку: туники, штаны, несколько поясов из шерсти ламы и поношенная кожаная куртка. Ткацкий станок останется здесь: его никак не упаковать. Но я не переживаю. Если на престоле лаксанец, в его замке точно найдется хотя бы один. Лаксанцы – одни из самых искусных ткачей; их гобелены, изображающие фрагменты из истории Инкасисы, чрезвычайно красивы. Это большая честь – получить в подарок подобный гобелен.
Вместе с юбкой и туникой Каталины я надеваю свои стоптанные кожаные сапоги и прячу в секретные кармашки четыре тонких кинжала. Этот ритуал немного успокаивает. Я сажусь на кровать и размышляю о своей миссии: первым делом нужно узнать, что произошло с Эстрейей, и найти способ поддерживать связь со шпионами. Я молюсь Луне, чтобы смогла сделать и то и другое, не выдав себя.
Дверь распахивается, и София врывается в комнату. Она двигается как бык – тяжелая походка, выпяченная грудь, будто она собирается стрелять из лука. Смерив скептическим взглядом мою маленькую котомку, она спрашивает:
– И это все?
– Все мои пожитки.
София заправляет мне за ухо прядь волос, выбившуюся из пучка.
– Мне кажется, это очень смелый поступок, – говорит она.
Я опускаю голову, с удивлением ощутив жжение в глазах.
– Каталина видела твои волосы? – строго спрашивает София. – Что-то сомневаюсь, что она могла одобрить этот жуткий пучок, уехавший набок.
Я готова выть и смеяться одновременно.
– Давай поправлю.
Она начинает распутывать колтуны. Это довольно больно, поэтому вскоре глаза начинают слезиться. Сколько часов я провела в ее руках! София не только вычесывала мои непослушные волосы: она учила меня драться, сплетничала о мальчиках и предупреждала, от каких молодых стражников стоит держаться подальше. Она старше, быстрее, жестче, но мне всегда это нравилось. Приятно знать, что у тебя есть такая поддержка.
– Каталина хочет, чтобы ты поехала со мной.
София замирает с недоплетенной косой в руке.
– А ты хочешь?
Смешанные чувства. Я испытываю и гнев, и досаду, но постепенно все вытесняет страх. Страх, от которого учащается пульс и становится тяжелее дышать. Страх, от которого хочется спрятаться под кровать. Madre di Luna. Я добровольно отправляюсь навстречу погибели. Хочется быть смелой – как Ана, которая каждый раз рискует жизнью, чтобы раздобыть нам еды. Но даже она берет с собой подмогу, когда совершает вылазки в Ла Сьюдад.
Я сглатываю.
– Не уверена, что я готова идти одна.
София доплетает косу.
– Тогда я пойду с тобой и помогу убить мерзавца, который посмел взять в плен мою мать. Сделаем вид, что я твоя горничная. Если дойдет до боя, оставь это дело мне. Пусть думают, что кондеса слаба и умом, и телом.
Я киваю.
– Думаю, они не удивятся, что кондеса возьмет с собой горничную.
– Главное, держи себя в руках, – предостерегает София. – Сколько бы у них ни было пращей…
– Они называются хуараки, – уточняю я и подаю ей заколку, чтобы она могла закрепить косу на макушке.
София оживляется.
– Помнится, ты как-то попробовала такую штуку на одной из тренировок? – Она хлопает в ладоши. – Да! Ты разбила пять окон! И сломала чей-то нос.
– Вообще-то ногу, – бормочу я в ответ.
– Точно! – хохочет София.
Я закрываю лицо руками.
– Забудь об этом.
Но София уже не может остановиться и смеется еще громче.
На самом деле это не смешно. Я убираю руки от лица и сердито смотрю на нее.
– Просто хотела тебя развеселить, – говорит София, обнимая меня. – Или разозлить. Это все же лучше, чем бояться. В какой-то момент мне показалось, что тебя сейчас стошнит от волнения.
– Неправда, – бурчу я, отстраняясь.
– Правда-правда. Еще чуть-чуть – и точно стошнило бы.
– Думаю, тебе все же показалось, – отвечаю я и встаю: не терпится отправиться в путь.
Захватив сумку, я торопливо спускаюсь по лестнице, выхожу из башни в большой зал, а оттуда – во внутренний двор. София следует за мной по пятам. Оказавшись на улице, я замираю от изумления.
Во дворе собрались все – то есть совсем