Лунное сердце - собачий хвост - страница 25

Третья девушка, которая отделилась от хоровода, была облачена в зеленое с желтыми кружочками платье. На высокие худенькие плечики был небрежно наброшен большой цветастый платок. Пританцовывая по лунному грунту ножками в красных сапожках на высоком каблуке, девушка пропела:

- Мой миленок в корабле,

Улететь хотел к Земле!

Она взмахнула цветастой косынкой, и остальные девицы дружно подхватили:

- Я его не отпустила,

Поцелуй свой подарила!

С этими словами лунные девушки разомкнули круг хоровода и веселой стайкой ринулись ко мне. Я же стоял истукан истуканом, совершенно не зная, как мне реагировать на столь массовое проявление девичьего внимания.

Девушки в сарафанчиках окружили меня плотным кольцом. Даже сквозь толстую ткань скафандра я ощутил прикосновения их нежных рук. Заливаясь радостным смехом, они принялись по очереди целовать меня в стекло гермошлема. И не успел я перевести дыхание, как вся нижняя часть стекла оказалась усеяна характерными отпечатками губной помады.

Похохатывая, озорницы одна за другой устремились к ближайшему кратеру и нырнули в густую черную тень, которую отбрасывали два крупных валуна на краю кратерной воронки.

Я снова остался один среди тишины и холодного безмолвия лунного пейзажа.

- Нужно немедленно вернуться на станцию, выпить брома, валерьянки и… И стаканчик водки, - произнес я вслух и опасливо покосился на отпечатки девичьих губ на стекле гермошлема. В отличие от лунных девушек оттиски губной помады не исчезли.

- Валерьянку и бром пить не стоит, а вот водочки прими всенепременно, - прозвучал хрипловатый голос у меня за спиной.

5

Я резко обернулся.

В двух шагах от меня стоял пожилой неказистый мужичок, одетый в стоптанные сапоги со смятыми в гармошку голенищами, старенькую ватную телогрейку болотно-зеленого цвета и надвинутый почти на самые глаза серенький бесформенный картуз. Из-под распахнутой телогрейки выглядывала вылинявшая тельняшка, неумело подштопанная на груди широкими нахлестными стяжками. В уголке губ незнакомца торчала свернутая из пожелтевшего газетного обрывка толстенькая самокрутка, которой он периодически попыхивал, выпуская изо рта облачка сизого дыма.

- Гуляют девки, - сказал мужичок и кивнул небритым подбородком в сторону кратера, в котором только что исчезла стайка веселых девиц. – Солнышко ведь к вечеру клонится. А когда ж молодежи гулять, как не по вечерам?

Я шумно проглотил застрявший в горле ком и выдавил:

- А… Э… А вы, простите, кто?

Мужичонка некоторое время с недоумением взирал на меня, а потом лицо его расцвело доброй улыбкой:

- Ах, прости старика… Проклятый склероз! Забыл представиться!

Он за козырек приподнял кепку и сообщил:

- Меня Мироном Федотычем кличут. Ты можешь звать просто – Федотычем. По должности я – лунный староста. Староста всея Луны, так сказать.

Он почесал согнутым пальцем темечко, снова нахлобучил картуз на голову и продолжил:

- Из валунного рода мы. Валунный то есть. А ты, стало быть, Никанор Никифорович Дюдюльников? Лунный дозорный Лукоморского Союза, так? Мы намедни про тебя по радио передачу слушали…

- В-вы… - я никак не мог совладать со своей речью. Губы пробирало дрожью. – Ва… Ва… Валунный?

- Валунный, - подтвердил мужичок и кивнул в сторону кратера, в котором скрылись танцевавшие девушки. – А озорницы наши – это девы лунные. Сиречь кратерные.

- К-к-кратерные? – меня трясло в нервной лихорадке.

- Кратерные, - валунный Федотыч глубоко затянулся и выпустил в пространство длинную струю сизого дыма. – Потому, как живут в кратерах!

- Живут, значит, в кратерах… - я сделал глубокий вдох, пытаясь унять колотившееся где-то под горлом сердце. – А там…

Я ткнул указательным пальцем в сторону видневшихся на горизонте округлых холмов и цепи лунных гор.

- А там живут холмовые и горные, - с готовностью пояснил Федотыч. – А есть еще русалки – девы луноморские, ребята массконные да всякие там чуды талассоидные…