Лунный бог - страница 7

Обращает на себя внимание манера Церена (непривычная для нашего читателя) излагать евангельские события так, словно автор полностью уверен в реальности описываемого. Таковы светлые картины детства и юности «мечтателя из Назарета», трагическое описание событий в канун праздника пасхи в Иерусалиме. Но это не более чем искусный авторский прием, помогающий автору еще больше заострить критическое замечание, которым он разрушает кажущуюся реальность того или иного факта, приведенного в евангельском тексте.

Однако нельзя обойти молчанием некоторые упущения Церена, причем замечания эти в первую очередь должны быть адресованы ему как автору «Библейских холмов», то есть образованному археологу-библеисту.

Церен не может не знать, что играющий столь значительную роль в биографии Иисуса галилейский город Назарет в первые века нашей эры еще не существовал. Во всяком случае Иосиф Флавий, приводящий названия сорока пяти городов Галилеи, о Назарете не упоминает. Название этого города не встречается и в Талмуде, хотя его книги датируются II–V вв. н. э. Археологи-библеисты не смогли обнаружить следов новозаветного Назарета. Единственный источник, где говорится о Назарете, — это евангелия, но их свидетельство ничем не подтверждено.

Еще более непонятно то, как подает Церен фигуру Понтия Пилата, прокуратора Иудеи. Существует два облика Понтия Пилата — исторический и евангелический. Античные историки характеризуют Пилата как «человека несгибаемого и беспощадно-жестокого», известного взяточничеством, насилиями, грабежами, постоянными казнями без судебных приговоров. В евангельском изложении этот жестокий, не терпящий возражений римский деспот, глубоко презирающий подвластных ему иудеев, выступает в виде скептически настроенного, ленивого, циничного, но склонного к милосердию человека. Никакой претории, во двор которой якобы, по свидетельству евангелий, был приведен Иисус для допроса, в Иерусалиме не могло быть, так как резиденция прокуратора Понтия Пилата находилась на побережье Средиземного моря в городе Цезарее. Непонятно, почему в канун пасхи римский наместник решил приехать в Иерусалим, и уж совершенно неприемлем рассказ о том, что, отмежевываясь от происходящего, Пилат, всегда охотно демонстрировавший свое глубокое пренебрежение к иудеям, умыл руки (чисто иудейский обычай). Церен ограничился евангельской трактовкой, не внеся в образ Пилата исторически достоверных черт.

Прежде всего, Понтий Пилат не мог безразлично отнестись к обвинению в том, что Иисус Христос именует себя «царем иудейским». В той обостренной и тревожной политической обстановке, которая была в Иудее, появление бунтовщика, претендующего на престол Иудейского царства, было весьма опасным. Церен считает, что в глазах Пилата самым серьезным обвинением выглядело то, что Иисус призывал уклоняться от уплаты податей и подстрекал народ к мятежу, а не претензия именовать себя царем иудейским. Но ведь если имело место подстрекательство к мятежу, то ясна его конечная цель — восстановление самостоятельного Иудейского царства. Тезис Церена о равнодушном отношении Пилата к притязаниям Иисуса на титул иудейского царя логически никак не увязывается с последующим рассказом автора о бесконечных смутах, связанных с появлением в различных областях Иудеи таких претендентов на царский престол. Церен оставляет в стороне евангельскую сцену суда над Иисусом, которая сама по себе содержит множество несообразностей и ошибок, свидетельствующих о том, что составители евангелий плохо представляли себе реальную картину судопроизводства в Иудее I в. н. э. Известно, что в Иудее существовал судебный орган — синедрион, который заседал в специальном помещении. Никакого суда в доме первосвященника, да еще в присутствии двух первосвященников, не могло быть. Заседания синедриона не могли происходить ночью. В канун праздников и тем более в праздничные дни заниматься судебными разбирательствами было категорически запрещено. А уж в канун пасхи — самого большого праздника иудеев, да еще в течение всей ночи, — это судилище никак не могло иметь место. Церена интересует только конечный результат этого судилища, требование народа «распни его!» и то, что произошло сразу после распятия, так как именно ради объяснения, которое предлагает Церен, и была задумана вся книга.