Лунный камень - страница 18

– И что сделал ваш отец? – спросил я.

– Сделал? – повторил мистер Франклин. – Я скажу, что он сделал. Он проявил бесценную способность, называемую «здравый смысл». Все это, заявил он, просто смешно. Во время своих скитаний по Индии полковник где-то нашел какой-то жалкий кристалл, который принял за алмаз. А что до якобы грозящей ему опасности и мерах предосторожности, которые он предпринял для защиты себя и своей стекляшки, так мы живем в девятнадцатом веке, и любому здравомыслящему человеку достаточно было просто обратиться в полицию. Последние годы полковник был известным опиумистом, и если единственный способ заполучить бумаги состоял в том, чтобы принять опиумные бредни за факт, отец был готов взять на себя эту смехотворную ответственность, тем более что его это нисколько не затруднит. Алмаз и запечатанный конверт с указаниями отправились в банк, письма, время от времени извещавшие о том, что полковник жив, получал и вскрывал наш семейный адвокат мистер Брафф, доверенный представитель отца. Ни один человек в здравом уме в подобном положении не отнесся бы ко всему этому иначе. Ничто в этом мире, Беттередж, не кажется нам вероятным, если не согласуется с нашим собственным опытом, и мы верим в необычное, только когда прочитаем об этом в газетах.

Из этого мне стало понятно, что мистеру Франклину мнение его отца о полковнике казалось опрометчивым и неверным.

– А что вы сами об этом думаете, сэр? – спросил я.

– Сначала я закончу о полковнике, – ответил мистер Франклин. – Мыслям англичан не хватает упорядоченности, Беттередж, и ваш вопрос, мой старый друг, тому подтверждение. Когда мы не заняты конструированием машин, мы (в умственном отношении) самые неаккуратные люди в мире.

«Вот тебе и заграничное образование, – подумал я. – Наверное, это во Франции его научили так насмехаться над нами».

Между тем мистер Франклин вновь взялся за потерянную нить повествования и продолжил:

– Отец получил нужные ему бумаги и с тех пор больше ни разу не видел своего шурина. Год за годом в условленный день мистер Брафф получал и вскрывал условленное письмо от полковника. Однажды я видел эти письма, собранные вместе. Все написаны в одинаковой сухой деловой манере: «Сэр, сим удостоверяю, что все еще жив. Алмаз остается у вас. Джон Гернкастл». Ни одного другого слова он не написал ни разу, и письма приходили день в день, и лишь спустя шесть-восемь месяцев содержание письма изменилось. Он написал так: «Сэр, мне говорят, что я умираю. Придите ко мне и помогите составить завещание». Мистер Брафф пошел и нашел его в маленькой загородной вилле с прилегающими землями, в которой полковник жил после возвращения из Индии. Он держал собак, кошек и птиц, но рядом с ним не было ни одного человека, если не считать служанки, которая приходила заниматься хозяйством, да доктора у кровати. Составление завещания оказалось делом совсем не трудным. Полковник растратил большую часть состояния на химические исследования. Последняя воля его уложилась в три пункта, которые он продиктовал с кровати, находясь в здравом уме и твердой памяти. В первом пункте оговаривалось содержание и уход за его животными. Вторым пунктом он основывал кафедру экспериментальной химии в одном северном университете. В третьем пункте он завещал Лунный камень племяннице с тем условием, что он будет подарен ей на день рождения моим отцом. Отец поначалу отказывался это делать. Но, подумав, все же согласился, ибо полагал, что исполнение чужой воли не принесет вреда, и прислушался к словам мистера Браффа, который посоветовал это сделать ради Рейчел, поскольку алмаз, в конце концов, мог что-то стоить.

– Полковник не объяснял, почему оставил алмаз мисс Рейчел? – спросил я.

– Не только объяснял, но и внес объяснение в завещание, – ответил мистер Франклин. – У меня есть при себе отрывок, и скоро вы его увидите. Но не спешите, Беттередж! Все по порядку. Вы услышали про завещание полковника, теперь должны узнать, что случилось после его смерти. Для подтверждения завещания требовалось произвести официальную оценку алмаза. Все ювелиры, к которым обращались, как один подтвердили утверждение полковника, что он владел одним из самых больших алмазов в мире. Точная оценка его вызвала серьезные трудности. Размер делал его уникальным явлением на рынке алмазов, окрас ставил его в особую категорию, неопределенности добавляло и то, что камень имел изъян в прозрачности – пятно в самой середине. Однако даже с учетом этого серьезного недостатка наименьшей из различных названных цен была двадцать тысяч фунтов. Только вообразите изумление отца! Он ведь едва не отказался становиться душеприказчиком, и тогда этот удивительный камень навсегда был бы потерян для семьи. Интерес, который он теперь испытывал к этому делу, заставил его вскрыть конверт с указаниями, хранившийся вместе с алмазом. Мистер Брафф показывал мне этот документ вместе с другими бумагами, и, на мой взгляд, он проливает свет на заговор, который угрожал жизни полковника.