Лунный камень - страница 29

Двадцатого пришла записка от мистера Годфри. Он решил на ночь остановиться во Фризинголле, чтобы посоветоваться с отцом об одном деле. На следующий день он вместе с двумя старшими сестрами должен был приехать к нам верхом до обеда. К записке прилагалась изящная фарфоровая шкатулка в подарок мисс Рейчел, с любовью и пожеланиями всего наилучшего. Мистер Франклин подарил ей только простой медальон, вполовину дешевле шкатулки. Между тем дочь моя Пенелопа – такова упрямая натура женщин – по-прежнему пророчила ему победу.

Хвала небесам, мы наконец-то добрались до кануна дня рождения. Думаю, вы согласитесь, что на этот раз я подвел вас к нужному месту без особых задержек в дороге. Веселее! Сейчас я побалую вас новой главой, и, что важно, глава эта окунет вас в самую гущу событий.

Двадцать первого июня, в день рождения, на рассвете небо заволокло хмурыми тучами, но к полудню от них не осталось и следа.

Мы, обитатели людской, начали эту счастливую годовщину, как обычно, с поднесения мисс Рейчел небольших подарков и с поздравительной речи, которую я как старший из слуг произношу ежегодно. Я следую примеру королевы, ежегодно открывающей парламент, а именно: каждый год говорю примерно одно и то же. До того как она произнесена, мою речь (как и речь королевы) ждут с нетерпением, как будто ничего подобного до сих пор никто не слышал. После ее произнесения, когда, вопреки ожиданиям, становится понятно, что никакой новизны она не несет, мои слушатели, хоть и бурчат немного поначалу, начинают ждать следующего года в надежде услышать что-то поновее. Это свидетельствует о том, что людьми править очень легко, как в парламенте, так и на кухне.

После завтрака мы с мистером Франклином поговорили с глазу на глаз о Лунном камне – подошло время его забрать из банка и вложить в руки самой мисс Рейчел.

То ли он снова попытался ухаживать за кузиной и получил категорический отказ, то ли еженощное недосыпание так распалило все противоречия и неуверенности его характера – это мне не известно. Но мне совершенно точно известно, что мистер Франклин утром в день рождения проявил себя не самым лучшим образом. Он двадцать раз менял свое мнение насчет алмаза в течение такого же количества минут. Я же, со своей стороны, строго придерживался фактов в том виде, в каком они были нам известны. С драгоценностью не произошло ничего такого, что могло бы встревожить миледи, и ничто не могло отменить закрепленное юридически обязательство мистера Франклина передать камень во владение кузине. Это был мой взгляд на вещи, и, как бы он ни выкручивался, в конце концов ему пришлось со мной согласиться. Мы договорились, что после второго завтрака он съездит верхом во Фризинголл и привезет алмаз. На обратном пути его, по всей вероятности, должны были сопровождать мистер Годфри и две юные леди.

Когда с этим разобрались, молодой джентльмен вернулся к мисс Рейчел.

Все утро и часть дня они посвятили бесконечному украшению двери. Пенелопа стояла рядом, смешивая краски по его указанию, а миледи по мере приближения второго завтрака все чаще заходила к ним, зажимая носовым платком нос (в тот день они использовали много разбавителя мистера Франклина), безуспешно пытаясь оторвать двух художников от работы.

Лишь в три часа они сняли фартуки, отпустили Пенелопу, которая больше всех пострадала от разбавителя, и смыли с себя краску. Но они сделали то, что хотели, – закончили дверь ко дню рождения, и теперь их переполняла гордость. Должен признать, их грифоны, купидоны и остальные фигурки радовали глаз, даже несмотря на то, что их было так много, были они окружены таким количеством цветов и узоров и располагались в таком беспорядке, что после упоения этой пестрой красотой у вас еще несколько часов рябило в глазах. Если я добавлю, что свое участие в украшении двери Пенелопа закончила в кухне для слуг, где ее стошнило, то это вовсе не из-за предубеждения против разбавителя. Нет-нет! Высыхая, он переставал вонять, и, когда искусство требует жертв такого рода, даже если это моя собственная дочь, я говорю: пусть искусство их получит!