Лунный камень - страница 37
Я высказал свое мнение на этот счет: они – шайка воров и убийц. Мистер Мертуэт высказал свое мнение: они – удивительные люди. Мистер Франклин никакого мнения высказывать не стал, а вернул нас к насущному вопросу.
– Они видели Лунный камень на платье мисс Вериндер, – напомнил он. – Что нам делать?
– То, что советовал сделать ваш дядя, – ответил мистер Мертуэт. – Полковник Гернкастл понимал, что это за люди. Завтра пошлите алмаз в Амстердам (только везти его должны не меньше двух человек) и разрежьте его. Сделайте из него не один, а полдюжины алмазов. После этого священная сущность Лунного камня прекратит существование, прекратит существование и заговор.
Мистер Франклин повернулся ко мне.
– Что ж, делать нечего, – сказал он. – Завтра же мы должны поговорить с леди Вериндер.
– Сэр, почему не сегодня? – спросил я. – Что, если индусы вернутся?
Вместо мистера Франклина ответил мистер Мертуэт:
– Они не станут так рисковать. И вообще, они никогда не действуют напрямую… Тем более в таком деле, когда малейшая ошибка может поставить крест на всей их затее.
– А вдруг эти мерзавцы окажутся смелее, чем вы думаете, сэр? – не унимался я.
– В таком случае нужно спустить собак, – посоветовал мистер Мертуэт. – У вас есть крупные собаки?
– Две, сэр. Мастифф и бладхаунд.
– Этого хватит. В нашем положении, мистер Беттередж, мастифф и бладхаунд имеют одно большое преимущество – они вряд ли будут задумываться о неприкосновенности человеческой жизни.
Как только он это произнес, до нас донеслись звуки игравшего в гостиной фортепиано. Мистер Мертуэт выбросил сигару и взял мистера Франклина под локоть, уводя его к леди. Следуя за ними к дому, я заметил, что небо стремительно заволакивает тучами. Мистер Мертуэт на это тоже обратил внимание. Повернувшись ко мне, своим обычным сухим и невыразительным тоном он произнес:
– Мистер Беттередж, сегодня вечером индусам понадобятся зонтики.
Хорошо ему было шутить, но я-то не был знаменитым путешественником, и мне на жизненном пути как-то не приходилось рисковать жизнью среди воров и убийц в отдаленных уголках земли. Обливаясь холодным потом, я вошел в свою комнату и беспомощно плюхнулся в кресло, пытаясь понять, что же делать дальше. В таком взвинченном состоянии кто-нибудь другой довел бы себя до горячки, я же поступил иначе. Закурив трубку, я взял «Робинзона Крузо».
Почитав пять минут, я натолкнулся на такой изумительный отрывок (страница сто шестьдесят один):
«Страх опасности в десять тысяч раз ужаснее самой опасности, когда она предстает перед глазами, и гнет тревоги оказывается куда больше самого зла, о котором мы тревожимся».
Если кто-то после таких слов не поверит в «Робинзона Крузо», значит, у него просто винтика в голове не хватает, или же такой человек погряз в самомнении. Доказывать что-то ему – пустая трата времени, лучше оставить доказательства для человека с более доверчивой душой.
Я уже докуривал вторую трубку, продолжая наслаждаться этой чудесной книгой, когда Пенелопа (подававшая чай) зашла ко мне рассказать, что она видела в гостиной. Она оставила Лопотух петь дуэты – слова начинались с «О», музыка была под стать. Она заметила, что миледи впервые за время, которое мы ее знали, допустила несколько ошибок в висте. Она видела, что великий путешественник прикорнул в углу. Она слышала, как мистер Франклин оттачивал остроумие с мистером Годфри, в основном потешаясь над женскими благотворительными обществами, а мистер Годфри нанес ему ответный удар, гораздо более резкий, чем пристало джентльмену его благожелательного характера. Она обратила внимание на мисс Рейчел, которая делала вид, что пытается умиротворить миссис Тредголл, показывая ей фотографии, но на самом деле украдкой бросала на мистера Франклина взгляды, в которых ни одна умная горничная не могла ошибиться ни на миг. Наконец она хватилась мистера Кэнди, доктора, который загадочным образом исчез из гостиной, а потом так же загадочно вернулся и вступил в разговор с мистером Годфри. В общем и целом все проходило значительно лучше, чем можно было ожидать после событий за обеденным столом. Если бы нам удалось продержаться еще час, старик Время подвел бы свои экипажи и освободил бы нас от гостей.