Люби меня - страница 66
Отчего-то я нервничаю, но всё равно отрываю бумагу. Когда я открываю коробку, внутри оказывается конверт. Достаю его и осторожно открываю пломбу. Могу сказать, что это билеты, но, когда я вытаскиваю их и вижу, что это билеты на «Reason to Ruin», я кричу.
— О Боже! Откуда у тебя билеты? — я снова смотрю на них и вижу, что места действительно хорошие. Вроде третий ряд, неплохо. Они, должно быть, стоили целое состояние. — И это в Чикаго? В следующие выходные! О Боже! — я хватаю его за лицо, всё ещё держа билеты в руке, и целую крепко и быстро. — Спасибо. Это потрясающе. Мне не терпится поехать.
Полюбовавшись ими ещё несколько секунд, я протягиваю их Вону.
— Не хочу их потерять.
Он берёт их, достаёт бумажник, кладёт билеты рядом с наличными и засовывает бумажник обратно в джинсы.
Коробка поменьше кажется тяжелее, чем большая, что было бы логично, поскольку это была просто бумага. Я снимаю обёртку и сразу понимаю, что это драгоценности. И не с одного из тех стендов в торговом центре. Это от настоящего ювелира, который чрезвычайно дорог из-за бриллиантов и ручной работы. Я знаю, потому что пару лет назад мы с папой ходили выбирать что-нибудь на годовщину моих родителей.
У меня отвисает челюсть, и я смотрю на него снизу-вверх.
— Вон…
— Что? — его брови сходятся на переносице. — Что случилось?
Я открываю коробку, не сводя с него глаз, и опускаю взгляд. Когда ожерелье появляется в поле зрения, я задыхаюсь.
— Боже мой, — я боюсь прикоснуться к нему. Оно прекрасно. И по иронии судьбы идеально. И наполнено большим количеством бриллиантов, чем у меня вместе взятых. Бриллианты покрывают бесконечный узор — не только спереди, а полностью.
— Оно такое красивое, — я отваживаюсь поднять на Вона глаза, но он ведёт себя так, словно это пустяк. — Спасибо.
— Не за что, детка.
— Я боюсь его надевать.
Его плечи поднимаются в лёгком пожатии.
— Ты можешь надеть его позже. Это не так важно.
— Нет, — качаю я головой. — Я боюсь, но это не значит, что не собираюсь, — я осторожно вытаскиваю цепочку из коробки и кладу кулон на ладонь, чтобы полюбоваться им на мгновение. Когда пытаюсь застегнуть цепочку на шее, мне тяжело, и Вон протягивает руку и делает это за меня.
Как только она застёгивается, он вытаскивает мои волосы из-под цепочки и целует меня в щёку.
— Это бесконечно, Рейн.
Я легонько толкаю его.
— Открой мои.
Вон закусывает нижнюю губу и тянется за коробкой.
— Нет, сначала большую, — я протягиваю её ему.
Когда парень открывает коробку, его лицо расплывается в широкой улыбке.
— Ты не обязана была это делать.
— Да, это так. На твою первую меня стошнило.
Он поднимает чёрную кожаную куртку и разворачивает её.
— Она потрясающая. Спасибо, дорогая.
Я сажусь на диван так, что становлюсь на колени и едва сдерживаю волнение. Он кладёт куртку на спинку дивана и рвёт бумагу на маленькой коробке. Когда он поднимает крышку, его брови сходятся вместе, и Вон поднимает кожаный браслет. Увидев его, мужчина поджимает губы и смотрит на меня.
— Иди сюда, детка. Живо.
Я сажусь к нему на колени и обвиваю руками его шею, а он утыкается лицом в мои волосы, так крепко меня обнимая.
— Я так люблю тебя, Рейн.
— Он подходит? — спрашиваю я его.
Вон разжимает объятия, в которых держал меня, и я откидываюсь назад, чтобы посмотреть. Одной рукой он надевает браслет на запястье, на котором надеты другие браслеты. Мой самый толстый, но таковым и должен быть для того, чтобы получился символом бесконечности. Как только всё готово, он поднимает руку, чтобы показать мне.
— Бесконечно, — шепчу я. Тот раз, когда он сказал мне, как сильно любит меня, никогда не выходил у меня из головы, и я хотела подарить ему что-нибудь, чтобы показать, как много он значит и для меня. Я очень рада, что мы не только на одной странице, но и пишем одну и ту же историю одновременно.
— Бесконечно, — говорит Вон так же тихо.
Он целует меня, и я запускаю руки ему в волосы. Раздаются аплодисменты, и я слышу голос моего отца.
— Забыл, что мы не одни, — говорит Вон мне в губы.
— Я тоже, — я улыбаюсь и отстраняюсь, потом встаю, чтобы показать маме своё ожерелье.