Любовница короля - страница 48

Все десять обвиняемых были приговорены к расстрелу, причем расстрел троих должен был состояться незамедлительно, поэтому герцог Кентский выстроил на плацу весь гарнизон, с тем чтобы солдаты могли наблюдать за казнью.

Исполнять приказ надлежало солдатам 54-го полка. Заняв свои места, они стояли с оружием наготове, исполненные ненависти к возложенной на них отвратительной миссии и к человеку, отдавшему приказ. Они не держали в сердце злости на троих своих сотоварищей по вчерашней драке, которых теперь вывели на площадку перед казармой и которые еще вчера, устроив в городе настоящий погром в поисках женщин и не найдя таковых, вернулись в гарнизон, жаждая продолжить приключения. Они просто бузили и задирались, и теперь их ждал такой позорный конец.

Напряженная, зловещая тишина повисла над площадью. Некоторые мысленно молились, некоторые слали проклятия. Потом резкий короткий приказ прорезал тишину. Взмыли вверх ружейные дула. Другой приказ, и раздались ружейные залпы…

Когда трупы казненных унесли, солдаты выстроились и промаршировали в казармы, тщательно следя за выправкой, поскольку знали, что ненавистный герцог Кентский внимательно наблюдает за ними, готовый придраться к любой мелочи.

Когда Эдуард вернулся домой, Жюли писала записки друзьям, отменяя ожидавшийся в тот вечер прием.

— Жюли, ты не должна так поступать. Ты хоть понимаешь, что это означает?

— У меня нет настроения веселиться. Думаю, у наших гостей тоже.

— Но получается, что, критикуя мои действия… ты тем самым встаешь на сторону… других!

— Других? Кого же?

— Барнетта и… кое-кого из офицеров. Сейчас, как никогда, Жюли, мне нужна твоя поддержка. Пожалуйста, Жюли!.. В конце концов, это всего лишь моя работа… вопрос элементарной военной дисциплины! А наша светская жизнь должна идти своим чередом. Все ждут от нас этого. Да ты и сама все увидишь.

Несмотря на оптимизм Эдуарда и дар Жюли быть хорошей хозяйкой и красиво принимать гостей, в гибралтарском обществе воцарилось мрачное настроение. Гости поднимали бокалы и, прячась за ними, лукаво перемигивались. Что же это? Не начало ли конца правления нового гибралтарского губернатора?

На следующий день Эдуард пересмотрел свое суровое отношение к обвиняемым, заменив оставшиеся семь смертных приговоров на пожизненные каторжные работы.

До сих пор он с каждой уходящей почтой исправно отсылал рапорты мистеру Эддингтону, но теперь у него возникло чувство, что последние грустные события невозможно объяснить письменными отчетами. В связи с этим он отправил в военное ведомство своего личного адъютанта капитана Томаса Додда, с тем чтобы тот доложил высокому начальству правду, способную опровергнуть россказни, распространяющиеся из подопечного гарнизона. Кроме того, как губернатор Гибралтара, он требовал расследования поведения генерал-майора Барнетта и еще нескольких офицеров, которые вместо оказания помощи и содействия ему позволяли себе не подчиняться приказам и оспаривать их.

Впрочем, Эдуард заранее знал, каковы будут последствия. Он знал, что герцог Йоркский безоговорочно поверит худшему. Теперь он на себе испытал, что такое муки человека, томящегося ожиданием, коротающего медленно ползущее время в надежде на отмену приговора. Он стал все чаще уединяться и бродить по удаленным местам. Во время одной из таких прогулок Эдуард внезапно встретил на узкой тропинке цыганку, которая, стоя в отдалении, задумчиво разглядывала его.

Герцог подождал немного, находясь под прицелом ее проницательного взгляда, затем решил заговорить с ней:

— Если не возражаешь, добрая женщина, я пойду своей дорогой.

— Но вы можете также послушать то, что я вам скажу, ваше королевское высочество…

— Так ты знаешь, кто я?

Она усмехнулась:

— Кто же этого не знает? Кто не знает ненавистного герцога Кентского? На вашем жизненном пути, сэр, вас ждут многие трудности, потери и испытания. Но не отчаивайтесь — вы умрете счастливым. У вас будет дочь, которая станет прославленной королевой.

Эдуард протянул ей монету, но цыганка даже не шелохнулась, продолжая сверлить его взглядом. Затем бесшумно исчезла в зарослях.