Любовница Витгенштейна - страница 62

Вообще-то сама картина глупая, поскольку Елена полностью одета, тогда как на Парисе только сандалии и шляпа.

Тем не менее на лице Елены читается томление, и это говорит о том, что она думает об очень многих вещах.

Меня весьма пленяет идея о том, что Елена думала об очень многих вещах.

С другой стороны, я бы определенно не подписала то зеркало, если бы кто-нибудь еще мог в него взглянуть.

Хотя на самом деле имя, которое я написала, было Жанна Эбютерн.

Я все еще оставляю пятна, между прочим.

Навскидку, я бы сказала, что сейчас девятый или десятый день.

Похоже, что еще довольно много из них я забыла отметить.

Даже если это не имеет никакого отношения к пятнам, которые, как я уже говорила, не так уж удивительны.

Не больше, чем ожидание очередных месячных на протяжении нескольких месяцев.

Хотя мне снова пришлось пойти к ручью, чтобы постирать свежие трусы.

Ох, ну что же я.

Естественно, я не стирала свежие трусы. Естественно, трусы не были свежими, пока я их не постирала.

Так или иначе, я вновь оставила все снаружи, ведь всегда есть что-то приятное в том, когда переодеваешься в одежду, еще теплую от солнца.

Вместе с тем я, честно говоря, не очень рада этой своей новой привычке так часто пропускать дни, даже если я не вполне уверена почему.

Хотя, возможно, это как-то связано с тем вопросом, о котором я писала вчера.

То есть я имею в виду, возможно, позавчера или три дня тому назад.

К тому же, я не уверена, что ясно помню сам вопрос.

Или, может быть, я его не очень четко сформулировала.

Хотя, несомненно, я лишь имею в виду, что если столь многие вещи существуют только в моей голове, то, поскольку я сижу здесь, они также, оказывается, существуют и на этих страницах.

Вероятно, они существуют на этих страницах.

Если бы на эти страницы посмотрел кто-то, кто понимает только русский язык, то я понятия не имею, что существовало бы на этих страницах.

Однако, не говоря ни слова по-русски, я, пожалуй, могу категорически заявить, что вещи, существовавшие только в моей голове, теперь существуют также и на этих страницах.

Ну, некоторые из этих вещей.

Едва ли можно изложить все, что существует в голове.

Или даже начать осознавать все это, разумеется.

На самом деле я наверняка не раз писала то, о чем я даже не помнила, что помнила, пока этого не написала.

Ну, вот я и прокомментировала это.

Хотя вообще-то есть и такие вещи, о которых вспоминаешь, когда пишешь, которые не помнил, что помнил, но которые при этом не упоминаешь.

Например, когда я писала о том, что Рембрандт и Спиноза одновременно жили в Амстердаме, о чем я узнала из сноски, я вдруг вспомнила из совсем другой сноски о том, что, когда Эль Греко жил в Толедо, там жили также св. Тереза и св. Иоанн Крестный.

Однако вспомнив об этом, я все же не стала это записывать.

В принципе, я могла не сделать этого по той причине, что я не знаю ни единого факта ни о св. Терезе, ни о св. Иоанне Крестном.

За исключением того, разумеется, что они оба были в Толедо, когда там находился Эль Греко.

Хотя то, о чем я говорю, совсем не так просто.

Еще одним человеком, жившим в Толедо, когда в Толедо жил Эль Греко, был Сервантес, вот только у меня была другая причина не упоминать о Сервантесе, когда я упомянула о св. Терезе и св. Иоанне Крестном.

Когда я упомянула св. Терезу и св. Иоанна Крестного, это произошло потому, что, как я уже говорила, я думала о них в связи с Эль Греко в то время, когда я думала о Рембрандте в связи со Спинозой.

Однако, как я также говорила, тот факт, что Эль Греко мог знать св. Терезу и св. Иоанна Крестного, был чем-то таким, чего я не помнила, что помнила, вплоть до того момента, как принялась писать то, что я написала о Рембрандте и Спинозе.

С другой стороны, тот факт, что Эль Греко тоже мог знать Сервантеса, является чем-то таким, чего я не помнила, что помнила, вплоть до всех этих более поздних страниц, когда я наконец написала о том, что я вспомнила об Эль Греко раньше, но не изложила.

На самом деле это не так сложно, как может показаться.

Все это, в сущности, значит, что даже когда кто- то вспоминает о чем-то таком, чего он не помнил, что помнит, он, возможно, все равно только лишь коснулся поверхности тех вещей, которые он не помнит, что помнит.