Любовные каникулы - страница 47

А есть совсем не хотелось. Такая жарища, что во рту слюна испаряется. И Георг не страдал особым желанием поскорей заморить червячка. В общем, мы решили послоняться по океаническому берегу, аппетит нагулять. Странно, но довольно долго мы шли молча, опустив головы. Просто спокойствие какое-то непонятное нахлынуло, умиротворение. Шевелить языком было лень. Георг держал в руке цветастый зонтик. Эта штуковина уберегала нас от невыносимо палящего солнца.

Пустынный пляж. Под ногами обжигающий песок и ссохшиеся комочки водорослей. Навстречу нам брел дядечка с серой собачкой на поводке. Собачка — вылитая лайка. Я представила, как ей жарко, в ее-то меховой шубке. Океан оказался холодным, прямо-таки ледяным. Я сунула ногу в воду и сразу же выдернула. Чудо природы. Удивительно, почему так?

— Смотри, акула! — вдруг закричал Георг и указал куда-то вдаль, где линия горизонта прочерчивала границу между небом и океанической гладью.

— Где? — Я почему-то дико испугалась, невольно попятилась от берега, увлекая за собой Георга. Можно подумать, что акулы иногда любят выбираться на сушу, чтобы полакомиться жирненькими туристами. В тот момент я совсем забыла, что у этих тупорылых хищников от рождения ног не было.

— Вон там! — Мой принц скакал над одной ножке. Так скачут малолетние дети, когда видят в витрине магазина красивую игрушку. — Плавник! Видишь?

Я ровным счетом ничего не видела, но тем не менее продолжала бояться.

— Это не акула. — Дяденька с собакой поравнялся с нами. Он смотрел на нас насмешливо, безошибочно признав в нас туристов. — Это аквалангисты.

— Всего-навсего? — разочарованно протянул Георг. — А я думал...

— Нас, таитян, все почему-то принимают за дикарей, — обиженно говорил дядечка. — Почему-то все уверены, что у нас совсем еще первобытная жизнь, островитяне в набедренных повязках ползают, дикие звери повсюду шатаются...

— А это разве не так? — спросила я. — Неужели не осталось ни одного племени? Вспомните картины Поля Гогена...

— Поль Гоген? — Дядечка поморщил лоб. — Это тот, что себе ухо отрезал?

— Не совсем. — Я не удержалась от улыбки. — Членовредительством занимался Ван Гог. Гоген, хоть и был немножко не в себе, но до таких крайностей вроде не доходил.

— Не знаю я вашего Гогена. — Дядечка ласково погладил псину по голове.

И я вдруг заметила, что у собаки этой голубые глаза. Представляете, какой кошмар? Собака с голубыми глазами! Вот вам и экзотика.

— Песик, как тебя зовут? — Я присела на карточки и потрепала животное за ушком.

— Это не песик. Это волк. — Сказав сию сакраментальную фразу, дядечка продолжил свой путь по бескрайнему берегу. Ничего себе... А говорил, что не туземец. Какой же нормальный, цивилизованный человек будет водить на поводке волка? Я в детских сказках даже такого не читала.

Безумно хотелось спать. В Венеции сейчас уже ночь... Мне однажды кто-то раскрыл секрет, как безболезненно сменить часовые пояса. Ни в коем случае нельзя дрыхнуть в самолете. А я об этом секрете совсем забыла... Когда мы возвращались в отель, солнце вдруг красным булыжником бухнулось в воду. Стемнело мгновенно, в одну секунду, прямо на глазах. От дневного зноя осталась лишь влажная духота, но дышать стало легче, приятнее.

Я так устала, что мне уже было не до романтики и флирта. Одна мысль маячила в голове — поскорей добраться до кровати и умереть. Но Георг уговорил меня отужинать. Я хотела покапризничать, но и на это сил не осталось. В маленьком уютном ресторанчике, что расположился на цокольном этаже отеля, мы заняли столик в отдельной кабине. Посетителей было немного, человек пять, может, шесть. Тихонько наигрывала народная таитянская музычка, нечто среднее между негритянским джазом и завываниями киргизского акына. Хорошо...

Официант извертелся вокруг нас, старался всячески нам потрафить, поставил на стол канделябр, зажег свечи, внимательно выслушал заказ и умчался на кухню. Представляю, как бы его раздуло, если бы он узнал, что имеет честь обслуживать самого принца датского... От чаевых, наверное, отказался бы.

Георг загрустил. Он печально теребил в руках бумажную салфетку. Я смотрела на него и думала — что он во мне нашел? Ему бы принцессу себе подыскать с родословной, как у породистой овчарки. А я... Дворняга... К тому же, сумасшедшая дворняга.