Любовные похождения шевалье де Фобласа - страница 8

Я стал часто бывать у сестры. Софи де Понти почти каждый раз выходила вместе с ней. Старая гувернантка больше не сердилась, потому что я давал ей возможность рассказывать свои истории до конца, кроме того, Аделаида время от времени делала ей подарки. Персон перестал быть суровым наставником, стремившимся, как большинство его собратьев, учить тому, чего сам не знает. Он был, как и многие другие, простым и недалеким педантом, всегда тщательно причесанным, аккуратно одетым, и не отличался строгой моралью. При женщинах он старался выказывать глубокую ученость, говоря с мужчинами, еле касался поверхности вопросов. Теперь он стал столь же мягок и уступчив, насколько раньше казался непреклонным и суровым; он предупреждал все мои желания и, когда я предлагал посетить монастырь, спешил туда так же, как я.

Тем временем отец предавался шумным столичным удовольствиям и принимал у себя множество гостей. Женщины ласкали меня. Со мною кокетничали, хотя я этого не понимал. Одна вдова хотела испытать на мне силу своих поблекших прелестей; она строила из себя девочку и жеманилась. Мне было невдомек, что значат все эти маневры, и, кроме того, во всем мире для меня существовала одна Софи. Невинная и чистая страсть сжигала меня; я еще не догадывался, что на свете существует совсем другая любовь.

Четыре месяца я почти ежедневно виделся с Софи, мы так привыкли быть вместе, что уже не могли обходиться друг без друга. Известно, что любовь, когда мы еще не признаемся в ней сами себе или стараемся скрыть, придумывает ласковые прозвища, заменяя ими более нежные слова, которые она подразумевает и которых ждет. Софи называла меня своим юным кузеном, а я ее — милой кузиной. Наша взаимная нежность сквозила в каждом поступке, светилась в каждом взгляде; наши уста еще не решались сказать о ней вслух, а сестра или ничего не знала, или хранила тайну своей подруги. Слепо отдаваясь первым влечениям природы, я не понимал их истинной цели. Я был счастлив, разговаривая с Софи, счастлив, слыша ее голос. Я изредка целовал ее ручку, но желал большего и сам не знал, чего именно. Близилось мгновение, когда одной из самых обворожительных женщин столицы суждено было рассеять окружавший меня мрак и посвятить в сладкие тайны Венеры.

— Я хочу, — прибавил он, — завтра же отвести вас на блистательный бал в собрании22, я непременно бываю там четыре раза в неделю, и вы наконец увидите хорошее общество.

Я еще колебался.

— Застенчив, точно девица, — продолжал граф. — Или вы боитесь за вашу честь? Оденьтесь в женское платье: прикрытая одеждами, которые вселяют уважение, ваша честь будет под хорошей защитой.

Я засмеялся, сам не зная почему.

— Право, — настаивал граф, — дамский костюм вам очень пойдет. У вас тонкие черты и нежное лицо, едва осененное пушком; это будет прелестно!.. И потом, я хочу подразнить одну особу... Шевалье23, оденьтесь в женское платье: мы позабавимся... Это будет восхитительно!.. Вот увидите, увидите!

Предложение переодеться мне понравилось, но прежде всего мне хотелось показаться в дамском платье Софи. На следующий день ловкий портной, предупрежденный графом, принес мне одну из тех амазонок, что носят англичанки24, когда ездят верхом. Изящный парикмахер причесал меня и прикрыл волосы белой касторовой шляпкой25. Я прошел к отцу; заметив меня, он направился ко мне со встревоженным лицом, потом внезапно остановился.

— Ну и ну! — засмеялся он. — Мне показалось, что вошла Аделаида.