Люди особого склада - страница 49

Мачульский спустя некоторое время уснул, усталость взяла свое, а я еще долго лежал с открытыми глазами. Все новые и новые планы возникали в голове, как-то особенно ярко и отчетливо вырисовывались задачи ближайших дней.

Меркуль долго и безрезультатно искал группу Левшевича. Люди исчезли. В плен попасть они не могли, в тот день не было отмечено стычек с врагом. Нам бы донесли, если что-нибудь произошло. Не осталось бы в тайне, если бы кто-нибудь из группы стал предателем. Это быстро разнеслось бы по деревням — никого так не презирают люди, как изменников Родины.

Оставалось предположить только одно: спрятались люди где-то поближе к дому, в темном уголке, и сидят, ждут, пока минуют тяжелые дни. Трусость, должно быть, взяла верх над всем остальным.

Подоспели разные другие дела, и случай с Левшевичем ушел на задний план. Мы уже начали забывать о нем. Но однажды получили сведения, что житковичские полицейские арестовали несколько наших связных. И снова вспомнили о Левшевиче. Кроме него, никто из тамошних жителей не знал о наших связных в деревнях Осово, Червонное озеро — гадать уж было нечего!

Этот случай обсудили на бюро обкома и сделали вывод, что надо проявлять еще большую осторожность «в подборе кадров. Всякая ошибка может наделать очень много вреда. В последнее время на Любанщине, в Старых Дорогах, Гресске, Копыле, Слуцке, Красной Слободе, Глусске и в Октябрьском районе организованы новые партизанские группы, образовались партизанские отряды. Руководителей этих боевых единиц мы знали не всех. В Заболотье выделилась и стала самостоятельно действовать группа Пакуша и Русакова — этих людей мы хорошо знали, в Копыльском районе мы знали товарища Жижика и в Гресском — Зайца. А вот в деревне Горное Любанского района появилась группа Розова, в деревне Живунь — группа Патрина, в Славковичах — Столярова. Об этих людях мы очень мало знали, некоторых даже не видели.

Партизанское движение в тылу врага — славное и благородное дело, если оно вдохновляется чувством советского патриотизма, освящено верностью Родине, великой партии Ленина. Мы знали, что найдутся люди, которые будут не прочь погреть руки на партизанском движении, использовать отряд в своих эгоистических целях. А могли быть и просто провокаторы; таких мы тоже встречали на своем пути.

Так до нас стали доходить слухи о каком-то Балахонове, который подвизался в Глусском районе. Население говорило о нем с ненавистью и страхом. Этот человек окружил себя разгульными, бесчестными людьми. Они рыскали по деревням, вообразив, что им все дозволено. Приедут в деревню, заберут лучшие продукты, одежду, скот, а в другой деревне все это продают, меняют.

Выдавали они себя за настоящих партизан. Балахонов старался походить на Чапаева, он отпустил усы, сшил папаху; держал при себе молодого ординарца и звал его Петькой. Этот «Чапаев» с оккупантами не воевал, а разгуливал по деревням и своевольничал. Нам удалось быстро и до конца раскрыть «деятельность» Балахонова. Было похоже, что Балахонов и его сподвижники подосланы гестаповцами для дискредитации партизанского движения.

С Патриным мы вскоре познакомились. Он явился в Любанский райком партии по первому вызову, а потом вместе с Луферовым, Горбачевым, Лященей пришел в подпольный обком. Патрин все до мелочей рассказал о себе, поделился своими планами и соображениями. Он понравился нам своей искренностью, серьезным отношением к делу, правильным пониманием указаний партии, умением держаться просто и с достоинством. Учитель по специальности, Патрин перед войной работал заведующим районным отделом народного образования. В армию призван из запаса, под Барановичами был тяжело ранен и попал в окружение. Окрепнув после ранения, он пошел на восток и, добравшись до Любанского района, создал партизанскую подпольную группу. В ней были местные жители и пять бывших красноармейцев. Рассказывая о своих планах, Патрин настойчиво просил прислать ему комиссара. Наконец он и сам, соглашался остаться комиссаром отряда, если райком поможет подобрать командира. Эта просьба заставила нас еще больше уважать его.